Гамбуржца Винцера в 7 минут.
Австрийца Бурггарта в 6 минут.
Обоих братьев Эмилио и Джиовани Райцевич в 6 минут, всех в один вечер. В другой раз, я поборол Фенглера и Коницко почти в три минуты. Далее, в Дрездене я встретился с очень толстым и тяжелым, борцом Себастьяном Миллер. Этот человек весил почти 350 ф. и был довольно силен; все же я бросил его в три минуты, и непосредственно вслед за тем я положил очень ловкого, но легковесного борца Гамбье в 5 минут и баварца Гитцлера в 23 минуты. Гитцлер к этому времени порядком усовершенствовался. Само собою разумеется, я получил в Дрездене первый приз.
Из Дрездена я отправился в Хемниц. Здесь были ангажированы следующие борцы: Гамбье, Гофер, Себастьян Миллер, Коницко, Бюиссон, Гитцлер, Виклер, Джиовани и Эмилио Райцевич, Росснер, Петри, Оскар Улих, Бурггарт, Дирикс и я сам. Здесь я встретил в первый раз моего соперника Луриха. Как это нередко случается, в это самое время борьба открылась и в другом месте, для конкуренции с нами, и туда был приглашен Лурих и еще несколько менее известных борцов. Лурих ходил повсюду и хвастался, что не раз с легкостью клал меня. Его импресарио представлял его публике, как самого сильного человека на свете «непобедимого борца».
Хотя по правилу я никогда не занимаюсь импровизированными вызовами, все же в данном случае я не мог удержаться от того, чтобы не вызвать Луриха, тем более, что он не прекращал этих выходок против меня лично. Таким образом, в один вечер мы отправились, Гитцлер и я — это было 17 сентября — в театр, где боролся Лурих и предложили ему побороться с нами. Хотя Лурих еще раньше и объявил, что он готов бороться со всяким, будь то любитель или профессионал, наше предложение не было принято на том основании, что «непобедимый» согласился бороться уже с достаточным числом противников, чтобы обременить себя еще новыми.
Георг Гаккеншмидт
Тем не менее, со сцены было объявлено, что в следующую среду Лурих будет бороться с Гаккеншмидтом. В условленный вечер мы были с точностью на наших местах; однако, заметили, что Лурих был уже занят с двумя противниками. Одного из них, который, казалось, и понятия не имел о борьбе, он бросил менее, чем в одну минуту. Затем он приготовился поступить таким же образом со своим вторым противником, как вдруг этот последний бросился со сцены и закричал: «Там внизу сидит Гаккеншмидт; он может занять мое место, так как я чувствую себя не особенно хорошо».
Под несмолкаемое одобрение толпы я вышел на сцену, чтобы начать борьбу с Лурихом. Однако, «непобедимый» лишь только заметил меня, побледнел и скрылся за кулисами. Несмотря на многократные требования, он не тронулся с места и не выступил против меня. Газета «Chemnitzer Allgemeine Zeitung» поместила по этому поводу следующую заметку в своем номере от 21 сентября 1900 года:
«Как нашим читателям известно, несколько дней тому назад в «Mosell-Saal» выступил г. Георг Лурих, который сам называет себя чемпионом-атлетом и самым сильным человеком в мире. В добавление к своему несколько хвастливому утверждению он объявил вызов всем борцам света, любителям и профессионалам. В понедельник вечером его вызвал Георг Гаккеншмидт, который в настоящее время участвует в борьбе, происходящей в помещении Купеческого общества, и этот матч должен был состояться в среду вечером. Известие об этом быстро распространилось в спортивных кругах Хемница с тем следствием, что в указанный вечер в Мозелль — театре негде было упасть яблоку. Все ожидали с величайшим нетерпением начала этой борьбы. Поэтому легко представить себе разочарование зрителей, когда Лурих появился на сцене в сопровождении г-на Глейзнера из Борна и другого господина, личность которого неизвестна, и вслед за тем начал бороться с первым. Положить борца, подобного Глейзнеру, было, конечно, для Луриха детской игрой. Второй борец уступил свою очередь Гаккеншмидту, вызов которого был дан еще в понедельник, и который поэтому имел право бороться с Лурихом первым. Но в этот момент занавес был внезапно опущен, при невообразимых протестах публики и криках, вроде: «выходите», «надуватель», «плуте» и т. д. От свистков и топота ног в зале стоял адский шум. Все это было направлено против «непобедимого» Луриха, который, как нам удалось узнать, и в других городах был причиной подобных скандалов. Например, в Эльберфельде интернациональный чемпионат был расстроен в силу подобного же маневра со стороны Луриха. Старания дирекции Мозелль-театра побудить Луриха к этой борьбе также не увенчались успехом. В виду всего этого, Луриху будет разрешено снова выступать лишь после того, как он померится силами с Гаккеншмидтом. Этот последний каждый вечер готов к борьбе». На следующее утро Лурих уехал из Хемница.
Из Хемница я отправился в Будда-Пешт, где начался чемпионат борьбы 24 сентября. Из его участников я назову здесь следующих: Кара Ахмед, Гитцлер, Лассертель, Джиовани, Райцевич, Эмабль де Ла-Кальметт и Бурггардт.
Одним из первых моих противников был Робинэ, который пользовался большой любовью будапештской публики. Я положил француза в 8 минут; затем я победил Альберта де-Пари, очень ловкого борца, в 5 минут, немца Вебера в 2 минуты, Эмабля де Ла-Кальметт в 25 минут, Ван-ден-Берга в 24 минуты. Самой трудной была борьба с турком Кара Ахмедом, для победы над которым мне понадобилось целых 3 часа. Никогда, покуда я жив, я не забуду, что произошло тогда. Вся публика встала как один человек и громовые аплодисменты наполнили все здание. Меня высоко подняли, взяли на руки и с триумфом понесли по зале, при чем со всех сторон на меня сыпались цветы. Целые четверть часа носили меня по улицам, подобно победоносному генералу, обнимали меня и целовали. Я могу удостоверить, что я был страшно рад, когда мне, наконец, удалось скрыться в тишине моей уборной. Никогда, даже и в Париже, мне не приходилось быть предметом подобной овации. Поэтому я не так то легко могу забыть венгерцев.
Результаты чемпионата были следующие: я получил первый приз и, кроме моего жалованья, еще 1500 крон; вторым был Кара Ахмед; третьим — Дирк Ван-ден-Берг; четвертым — Эмабль де Ла-Кальметт.
Мы покинули гостеприимные стогны Будда-Пешта и затем я выиграл первый приз за борьбу в Граце, в Штейвмарке. Впрочем, это состязание не имело большого значения. В Граце мне пришлось бороться с немецким атлетом Рассо, который был чрезвычайно сильным человеком, но вовсе не борцом. Я положил его чисто и гладко в 5 минут к великому удивлению слабых жителей Граца, которые считали Рассо настоящим Геркулесом.
К концу октября я получил первый приз в Нюренберге, после чего я возвратился в Петербурге, так как моя рука вследствие сильного напряжения стала снова почти никуда негодной. После восьминедельного отдыха, во время которого моя рука была подвергнута тщательному лечению, мое честолюбие погнало меня в Париж, где я думал побороться с Понсом, Бокеруа, Констаном, Ван-ден-Бергом и Эмаблем. Я победил Эмабля дважды, один раз в 34 минуты и другой раз в 17 минут. Ван-ден-Берга я бросил в 25 и в 3 минуты. С Констаном моя первая схватка продолжалась час и без результатов; затем мы боролись с ним 21/4 часа, при чем я был объявлен победителем. Понс уклонился от встречи со мною. Что касается Бокеруа, то он, зная, что я страдал сильной инфлюенцой, попробовал счастья со мною. Я все же поборол его в 20 минут; затем боролись, несмотря на мое болезненное состояние и вопреки совету врача, еще час и без результатов. В конце вечера я начал третью схватку с неутомимым Лораном. Вследствие лихорадки, почти потеряв сознание, я лег после 23-х минутной борьбы на бра-руле француза. Это было, строго говоря, первое поражение, которое я потерпел в моей профессиональной карьере.
Только что я оправился от болезни, как был снова ангажирован в Гамбуре. Из ангажированных туда же борцов, я назову следующих: берлинца Макса Нитше, берлинца В. Штренге; англичан Тома Клэтон и Джо Карроль; французов Морэ, Пейрусса; голландцев Ланда и Дирк Ван-ден-Берга; бельгийцев Пиетро Ле-Бельж, Констан Ле-Бушер, Жериссен, Клеман Ле-Террасье, Дирикис; немцев Заурер, Вебер, Земмель, Олерс, Бау, Гитцлер, Леммерс, Винцер, Веллине; итальянца Джиовани Райцевич; русского Луриха; австрийца Крейндль; датчанина Педерсена, знаменитого Эберлэ, чемпиона Германии, а также турок Хали Абали, Хассан Омер и Кара Мустафа.
Я боролся с некоторыми неважными борцами; положил Штейермаркца Ороди в 10 секунд, Леммерца в менее чем 2 минуты, Беллинга — в менее чем 20 минут, Педерсена — в 20 минут, Ван-ден-Берга также в короткое время. После этого я сошелся с Генрихом Эберлэ, очень сильным и ловким борцом; однако, он отказался от борьбы после 20 минут. Это очень не понравилось зрителям и дало повод к дикому беспорядку. Пришлось обратиться к полиции, которая положила конец всему чемпионату. Таким образом, нам не оставалось ничего другого, как отправиться по домам, что я, в конце концов, и сделал, без того чтобы побороться с Хали Адали, который слыл тогда лучшим борцом Турции.
