самим вдруг случится, то и к нему, когда нужно, протянется рука помощи.
13. Тринадцатая пристойная девицам добродетель – стыдливость, от которой человек, боясь дурной славы и бесчестия, избегает явного греха[51], опасается гнева Божия и злой совести, а также честных людей, которые иногда о других могут рассуждать, как кто живет – худо или хорошо. Все свои желания и похоти человек, обладающий этой добродетелью, усмиряет, чтобы так себя показать в словах и в делах, что всякий похвалит.
14. Четырнадцатая девическая добродетель – чистота телесная, обладая которой, девица, умываясь, ходит в чистой одежде и пристойном убранстве и умеет содержать себя чисто, чтобы, с одной стороны, гордости, а с другой – скверны в ее поступках не было[52].
15. Здесь последует воздержание и трезвость, когда человек в еде и питье так умеренно укрощает свои желания и хотения, что, с одной стороны, не может это ему помешать в молитве и в повседневном труде, а с другой стороны, не разрушает свое здоровье и спокойствие повседневным истощением и голодом.
16. Шестнадцатая добродетель – девственное целомудрие [53], когда человек без всякого порока и без плотских прельщений чисто себя вне супружества содержит наружно и внутренне, душою и телом.
17. Семнадцатая добродетель есть бережливость и довольство, когда человеку достаточно в настоящем времени того, что ему определил Бог, когда человек помогает убогим и несет тяготы ближнего, когда свое имение, честно от Бога полученное[54], хранит осторожно и бережно, расточая столько, сколько скромная велит потребность.
18. Восемнадцатая девическая добродетель – благотворение, благодеяние и щедрость. Эти добродетели проявляются, когда человек из того, чем сам обладает, уделяет нищим и им, когда в том будет потребность, служит на определенной ему должности так, чтобы не было ни скупости, ни транжирства имения.
19. Девятнадцатая добродетель девическая – это правое сердце, верность и правда, когда человек открывает и объявляет мнение сердца своего истинно, праведно, ясно и чисто, когда он к словам и делам других людей доброжелателен и то, что сомнительно сказано или сделано бывает, в лучшую сторону толкует и объясняет. Это когда не рассуждают без крайней и важной причины о мысли и намерении другого, подозревая его во зле, и когда кому добра желают от прямого доброго сердца, а не лицемерно, когда от сердца радуются и веселятся о благополучии и счастье другого.
20. Теперь приступим к двадцатой и последней добродетели девической, а именно к молчаливости. Природа устроила нам только один рот, а ушей дала два, тем показывая, что охотнее надлежит слушать, нежели говорить. Этому и древние детей своих обучали. Когда придешь в чуждый дом, то будь слеп, глух и нем – это тебе может быть засчитано в молчаливость.
Девическое целомудрие
Стыдливая девица потупляет свои очи, как Ревекка, увидев еще издали идущего к ней Иакова. Как написано в книге первой Моисея, она закрыла тогда лицо свое [Быт. 24:64–65][55], и каждая стыдливая девица закрывает окна сердца своего, ибо сердце всегда прельщается глазами. И ты блюди, очи в землю потупляя, чтобы девический стыд являл пристойную красоту. И ты, когда на тебя человек взирает, покраснев, не поднимай глаза свои, а свой взгляд опускай в землю.
Когда краснеют девицы и молодые невесты, также и замужние, – это достохвальная краска. Об этом и Диоген пишет, что покраснение есть признак благочестия[56]. И Назианзин увещевает, что единственный цвет у девиц приятен, это когда она краснеет, потому что последнее происходит от стыдливости[57].
В других странах, когда девица в день замужества своего должна идти в церковь и ее к тому готовят, девиц, при ней находящихся, потчуют горячим вином с сахаром и корицей, чтобы покушали они добрый винный суп. При этом увещевают их, что от этого они будут изрядно красны, когда придут в церковь. Но если невеста сама по себе не может краснеть от стыда, то винный суп недолго поможет удержать на лице краску и недолго притворная краска простоит.
Считается за добрый признак краска, появляющаяся на лице от стыда. О том и Терентий повествует: «Кто от стыда покраснеет, тот нужды не имеет». Иные же безумные бледнеют. Хотя это не всегда злом бывает, однако краснота все же приятнее и похвальнее.
Стыдливая девица не только краснеет в лице, но и имеет стыдливые уши. Смутится, когда бесстыдное слово услышит или легкомысленные, неискусные издевки и скверные песни. Истинная девица потупляет свое лицо, будто бы не понимает смысла, или, встав, отходит подальше. Та же, которая смеется и потакает, не лучше тех, над которыми смеется или которым потакает. Григорий Назианзин, советуя нам, вопиет: «От скверных слов и соблазнительных песен заключи уши твои воском, употребляй уши всегда для честных и похвальных дел и вещей»[58]. Кто стыдлив, тот никогда не скажет скверного слова. Честный стыд возбраняет бесчестные слова, которые досаждают не только благочинным девицам, но и благочинным мужчинам, особенно когда кто-то сквернословит пред женскими персонами и молодыми людьми.
Дочь слепого Апия из-за легкомысленного слова принуждена была заплатить денежный штраф[59]. Чистая девица должна не только иметь чистое тело и хранить свою честь, но должна иметь и чистое, целомудренное лицо, очи, уши, уста и сердце. Правда, некоторые девицы с виду ради чести смирны, однако блудными поступками, легкомысленными словами и подозрительными знаками сами себя портят.
При знакомых людях можно себя оправдать и от подозрения освободиться, но у незнакомых человек может быстро впасть в подозрение. На человека незнакомого может пасть всякое подозрение. Молодая жена, которая кокетничает с молодым мужчиной и неудачно с ним шутит, тайно в уши что-то шепчет, – кто такую может оправдать от подозрений.
Древний Антистиус из-за этого изгнал свою дочь, всего-навсего увидав, как говорила она с подозрительным человеком, а на самом деле только со служанкой[60].
Сулпитин галл также свою дочь от себя изгнал не за что иное, как за то, что она с непокрытой головой через улицу перебежала[61]. О состоянии и нраве свидетельствует девическая походка: по тому, что девица выступает павою, сразу видно, что она хочет себя людям показать, даже если она прошла всего одну улицу.
Непорядочная девица со всяким смеется и разговаривает, бегает, разиня пазуху, по причинным местам и улицам, садится к другим молодцам и мужчинам, толкает локтями, не сидит смирно, поет блудные песни, веселится и напивается пьяной, скачет по столам и скамьям, дает себя по всем углам таскать и волочить, как стерва. Ибо где нет стыда, там и смирение не является. Об этом говорит избранная Лукреция, спрашивая: «Если девица потеряет стыд и честь, то что у нее остаться может?»
Премудрый Демадий говорит: «Если стыд у девицы есть – это ее преславная красота и похвала» [62]. Еще и Павел говорит,
