Любимый скот он чистит, кормит, поит, выбирая для него корм у нелюбимого; любимой лошади он заплетает гриву, которой обыкновенно и не расплетают хозяева, чтоб не прогневить домового. Если он не полюбит какого-либо животного, то может извести его: он гоняет нелюбимых лошадей, так что те оказываются на утро все в мыле, отнимает у них овес, наконец, заваливает их даже в корыто или чан, из которого их с трудом приходится освобождать. Такую, пришедшуюся не ко двору или «не в руку», скотину спешат продать и справляются у домового, какой масти ему нужно; при этом нужно смотреть через хомут, и домовой, говорят, иногда дает ответ с указанием желаемой масти. Кроме своих, так сказать, специальных забот о скоте, домовой не чужд забот о благосостоянии всего дома вообще: охраняет дом, бережет от беды семью и даже посылает ей счастье. Являясь сторожем хозяйского добра, он в случае кражи ходит в дом вора и воет там в переднем углу до тех пор, пока вор не возвратит похищенного. Наконец, в случае пропажи скота, он иногда отправляется на поиски в лес, поля и пригоняет его домой.
Домовой между прочим является и предвестником будущего (обыкновенно будущего несчастья), что делает или по своей собственной инициативе, или же бывает вызван на это. Так, когда он ночью «наваливается» на спящих, то его можно спросить: «к добру или к худу?» и получить тот или другой ответ. Отвечает он или прямо, человеческим голосом, или условно: если ему надо ответить «к добру» – он молчит,[270] в противном случае – издает звук «х». Перед бедою, напр., перед покойником, пожаром, он окликает хозяев, плачет и стонет под полом. Самое появление домового в некоторых местностях считается предвестием беды, большею частию смерти; в этом случае он является в виде хозяина, или умершего деда, или хозяйского сына. Знанием домовым будущего можно воспользоваться и следующим образом. Иногда в различных частях жилья вдруг слышится – и слышится всегда только одному лицу – плач ребенка: это плачет дитя домового; в этом случае можно покрыть платком то место, откуда слышится плач (скамью, стол, куст, если дело происходит вне избы), и «домовичка», мать, не находя скрытого ребенка, отвечает на задаваемые ей вопросы, лишь бы открыли ребенка; спрашивать в этом случае можно все, что угодно.
До сих пор домовой являлся у нас более или менее добрым существом, расположенным к людям; но он не всегда добр. В перемене же отношений его к людям виноваты бывают обыкновенно последние. Обидеть его можно, между прочим, божбой, бранными словами, произносимыми за едой и т. п. Обиженный домовой или вымещает свою злобу на скотине[271] или чаще, по своему миролюбивому характеру, просто уходит из дому и уходит на беду семье и дому: обитатели дома по его уходе болеют, умирают, на здоровых людей находит уныние, скотина худеет и мрет. Кажется, единственная неприятность, которую он причиняет людям без видимой причины, это то, что он наваливается на них во время сна и душит,[272] причем принимает вид кошки или лохматого старика.
Так как обида, причиненная домовому, не влечет за собой ничего хорошего, то его стараются всячески ублажать и в случае ссоры – восстановить с ним добрые отношения тем или иным способом. В Медынском у. Калуж. губ. в чистый четверг втыкают на дворе можжевельник, под верею льют святую воду, курят ладоном, – все это домовой очень любит; в Мещовск. у. той же губ. перед масленицей в заговенье ему выносят остатки скоромной пищи и оставляют их под комягой; в Рыльском у. Курской губ. после ужина в «хороших семьях» на столе всегда оставляется на ночь «харч» для домового. Рассерженного домового умилостивляют обыкновенно тем, что отправляются во двор с хлебом-солью. В Ельнинском у. Смоленской губ. это называется «относить относы», причем там названный обряд совершается следующим образом: берут кусок хлеба, посыпанный солью и завернутый в чистую белую тряпку, прошитую красной ниткой, выходят в сени или на улицу (на перекресток) и, положив на что-нибудь хлеб-соль в тряпке, кладут четыре земных поклона на все стороны, читают Отче наш, а также заклинания, призывающие «хозяина» возвратиться в дом и переложить гнев на милость; белая тряпка с красной ниткой, как объясняется, изображает рубаху, жертвуемую домовому; для исполнения этого обряда приглашаются обыкновенно люди, которые «знают» или «шупят»; кроме Отче наш ими читаются еще молитвы к Б. Матери, Миколе, Прасковее-Пятнице, а также к семи сестрицам, к бел-горюч-камню; текстов этих молитв и заклинаний не удалось записать.
Кроме таких просительных средств, в случае, если рассерженный домовой начинает тревожить домочадцев или мучить скотину, прибегают также и к принудительным средствам, обращаются к каким-то другим силам, которые заставляют его смириться. Интересных фактов такого рода можно привести только три: чтобы усмирить домового, хозяин машет по всему двору лутошкой (липовой палкой без коры), или втыкает нож над дверью, или, наконец, его усмиряет бабка с помощью наговоренной воды. В тех же случаях прибегают также к изображению мелом крестов на потолке, притолках и проч., или к служению в доме молебна, окуриванию ладоном скотины, кроплению ее святой водою.
Итак, для благополучия семьи весьма важно иметь домового в доме и сохранять с ним дружественные отношения. Поэтому при перемене жилища хозяева всегда зовут его с собою с хлебом-солью. Приглашение производится в таких выражениях: «иди, хозяин, с нами жить», или: «дворный, дворный, иди со мной», или: «мой домовой, пойдем со мной» и т. п. При этом в некоторых местностях обходят три раза вокруг дома, взяв в руки часть навоза. В Курской губ. при приглашении домового ставят в трубу водку и закуску для домового, или берут первую ковригу хлеба, испеченную в новой избе и, вынесши ее на двор перед полуночью и обратившись к востоку, зовут: «хозяин, пожалуйте ко мне на новоселье!» Хлеб этот вместе с солью ставят на ночь на припечке или на столе в избе; если все это будет тронуто, то, значит, домовой являлся.
Без приглашения домовой не покидает вполне старого дома, и потому ему приходится вступать в спор с вновь пришедшим домовым. Неприглашенный домовой жалобно плачет и нередко мстит как прежнему, уже выехавшему, так и новому хозяину дома. Месть его выразится в том, что он переведет всю скотину на новом месте; новых же хозяев он щиплет по ночам до синяков или швыряет в них, чем попало, наваливается на них, душит у них скот, разбрасывает ночью по избе дрова, растворяет на морозе двери, прячет разные вещи, – словом, старается выжить новых хозяев, чем бы то ни было.
В области поверий об отношениях домового к семье я должен отметить несколько весьма архаических черт, указывающих косвенным образом на происхождение верования в домового или, точнее сказать, подтверждающих наиболее достоверную теорию его происхождения. Мы уже видели, что в трогательных заботах о своем доме домовой доходит до того, что ворует с чужого двора корм для своего скота. Приведу еще факты, указывающие на то, что чужой домовой считается врагом.[273] От чужого домового втыкают над воротами чертополох. Домовой чаще тревожит по ночам гостей, чем своих (в этом случае для избавления от него втыкается нож над дверью). – На теснейшую связь домового с семьей указывает также поверие о том, что голос и привычки домового бывают похожи на голос и привычки одного из прапрадедов (особенно любивших хозяйство); напр., если предок любил коров, то и домовой любит рогатый скот. Здесь интересно припомнить название «домовой дед» и поставить его в связи с названием известного белорусского поминального обычая «дзеды».
В заключение изложения материала о домовом приведу еще черту его характера. Являясь духом не злым, он большой шутник и любит попугать, особенно девушек, занятых гаданьем. Кроме того, он является (один лишь раз) даже сластолюбцем и «не стесняется пользоваться чужими (?) женами, на что, впрочем, последние не особенно претендуют». Эта черта является мне непонятной.
Горизонт
Ручей
Солнце
Время
Туча грозовая
Огурец
Дерево
Ветер
Мороз
Червяк
Ручей
Снег
Снег
Кулик
Гусь
Лед
Воск
Овес
Птица
Ромашки
Язык
Дверная ручка
Седло
Змея
Улитка
Небо и звезды
