Назарет Сити. Жития святых
1
Запряженная вороными лошадьми белая карета остановилась перед Домом Усекновения – небольшой каменной башней, расположенной недалеко от центра Адского квартала Назарет Сити. Вельзевул вышел из экипажа, небрежным жестом отпустил кучера‑манкурта и бросил мимолетный взгляд на припарковавшийся неподалеку позолоченный катафалк, напоминающий огромную навозную муху. Союз Праведников организовывал слежку достаточно топорно, что немного раздражало. Впрочем, князю негоже было много думать о подобных мелочах. Вельзевул вошел в здание, и зашагал по извилистым коридорам, по бокам уставленным полками с подключенными к аппаратам жизнеобеспечения человеческими головами.
Внутреннее пространство Дома Усекновения было спланировано в виде лабиринтов не только с целью усложнить жизнь возможным незваным гостям. Такая планировка символизировала человеческий мозг, в котором еще в младенческом возрасте под влиянием генетической памяти поколений формируется сеть извилин. Похоть, страх, гнев, обжорство, словно незаметные паразиты, вцепляются в неокрепшее вновь воплощенное сознание, удерживая его в материальных мирах. Протягивая новорожденному запретный плод земной жизни.
Сложно сказать, зачем изначально Астарот настоял на создании Дома Усекновения. Была ли то любовь к трофеям, вдохновленность образом принцессы Лангвидер или же желание просто создать забавную инсталляцию в адском духе. Какое‑то время головы, сохраняющие видимость земной жизни, позволяли взломать охранные системы Союза Праведников, основанные на анализе сетчатки. Таким образом, удалось на практике опровергнуть утверждение, что глаза – зеркало души. Ни о какой душе здесь речь, разумеется, не шла, головы представляли собой всего лишь биологические контейнеры с трудносчитываемой информацией. Из‑за того, что изначально система жизнеобеспечения была отлажена не лучшим образом, мозг первых моделей непоправимо повредился, и теперь они издавали лишь нечленораздельные звуки, напоминая лишенных туловища жертв лоботомии. Более поздние головы временами могли поддерживать иллюзию разумной беседы на уровне программы искусственного интеллекта неплохого уровня. Но в целом это все больше всего напоминало библиотеку аудиокниг, читаемых обезумевшими чтецами. Пользы не так и много, но традиция сохранять таким образом трофеи после обезглавливания наиболее значимых праведников, устоялась.
Прихватив с собой голову какого‑то церковного хориста, распевающую псалмы, и подключив ее к переносному аппарату жизнеобеспечения, Вельзевул вызвал лифт и поднялся на крышу. Там располагалась зона отдыха с баром. Князь поставил поющую голову на столик, налил себе выпить, и удобно расположился на диване. Сделав пару глотков, он залюбовался время от времени пересекающими сумеречное небо молниями. Молнии представляли собой разряды, проскакивающие между шпилями шести небоскребов, построенных по периметру Адского квартала. Людские ученые до сих пор ломали головы над тем, как могут возникать разряды между столь отдаленными друг от друга электродами. Глупцам было невдомек, что законы физики действуют лишь в рамках поддерживаемого человеческими разумами Договора, который силам Ада соблюдать вовсе необязательно.
Вельзевул не знал причин открытия представительства Ада на Земле – в свои последние планы Люцифер никого не посвящал. Но архитектура Адского квартала была ему по душе, пусть и базировалась не столько на творениях реальных демонических зодчих, сколько на представлениях, навязанных обществу Голливудом. Огромные клубы со стриптизершами и крутыми рок‑группами на сцене, готические особняки, бордели с неоновыми вывесками, цирки с шоу уродов. Не худший антураж, но больше всего князю нравились как раз вот эти молнии. И еще огромные пылающие факелы на природном газе. Огонь и электричество, основа жизни и основа сознания.
Дверь лифта открылась, и оттуда вышла Лилит. Как обычно в одном из своих черных платьев и с неизменной совой на плече. Мать демонов подошла к стойке и приготовила два коктейля. Один оставила на стойке, куда уже успела переместиться сова, и птица не преминула им угоститься. Со вторым коктейлем в руке она устроилась в кресле неподалеку от Вельзевула. Сделав глоток, спросила:
– Как продвигается противостояние с орденом Праведников?
– Неплохо. На самом деле, стоит нам мобилизовать силы, и мы просто размажем их. Они разобщены, дезорганизованы. У них есть хорошие ученые, некоторые из них активно практикуют алхимию, но большинство – просто фанатичный сброд. Не понимаю, почему бы нам не решить все вопросы.
– Спешить нельзя. Сами по себе они нам не интересны. Пусть себе живут, преисполняясь собственной важности. И думают, что ведут с нами борьбу за человеческие души.
– Души. Велика ценность, – усмехнулся Повелитель мух.
– Да, люди сами по себе не особо‑то их ценят. Так и норовят отдать их на пожирание жестоким божествам, которым так фанатично поклоняются.
– А ведь чего им стоит развивать свою истинную природу, и они без проблем с этими богами сравняются.
– Многим из них даже напрямую скажи о необходимости саморазвития, извратят идею до крайности, – презрительно сказала Лилит, – начинают практиковать аскезу, качать мускулы, заниматься еще какими‑то глупостями. Пытаются «побороть самих себя». Как будто не очевидно, что, побеждая себя, ты одновременно себе же и проигрываешь.
– Но все‑таки, зачем нам затягивать войну? Чего мы ждем?
– Нам важно не спугнуть более крупную дичь. Их так называемого Бога.
2
Винсент расположился на стуле у окна своего скромного номера в дешевом отеле в Назарет Сити. Он немного приоткрыл жалюзи на окне. Достаточно, чтобы видеть тускло освещенные газовыми фонарями улицы, но недостаточно, чтобы снаружи увидели его самого. Он выглядел неподобающе как для своего статуса. Винсент прибыл в город под личиной священника из далекой Ацтекской империи, якобы для обмена опытом с представителями местной церкви. Едва войдя в номер, он запер за собой дверь, бросил посреди комнаты потертый чемодан, снял и положил поверх непривычную рясу и, оставшись в одних трусах, достал бутыль рома и устроился отдохнуть с дороги.
Прихлебывая из горлышка, Винсент смотрел на улицы очередного погружающегося в безумие города. Каждое мыслящее существо является частью планетарного сознания. Взаимодействие множества разумов обеспечивает его бесперебойную работу. Их замутнение приводит к глобальному сумасшествию, а угасание грозит концом света. В последнее время устойчивые электрические связи между составляющими разум планеты элементами неуклонно разрушаются. Взять хотя бы родной Винсенту Нью‑Вавилон с его гигантскими пчелиными ульями, разгуливающими по улицам мантикорами и воплощенными на физическом плане богами, устраивающими разборки между подконтрольными им бандами. Как говорила Маргарет из классического сериала «Твин Пикс»: посмотри и прислушайся к этому сну о времени и пространстве, сейчас все хлынет наружу, как разливающаяся река: то, что есть, и чего нет . И ее слова оказались пророческими.
***
На следующий день, выспавшись, Винсент вышел осмотреться. Чтобы не выпасть из собственной легенды он, как и положено человеку церковному первым делом двинул в христианскую часть в район центральных храмов. Центральные улицы Назарет Сити по большому счету не сильно отличались от
