собранный им же из того деревенского металлолома Роллс-ройс.
Ветер порывами врывался в наше открытое окно, и я думал, какая же переменчивая жизнь, прямо как направление этого ветра.
Этот внутренний монолог много раз прокручивался в моей голове с тех пор, как ко мне в руки попал этот блокнот.
Фонарь на улице разгорался почему-то ярче обычного, а потом вдруг начал мигать и вспышка. Еще раз вспышка!
– Почему этот фонарь так странно мигает? – я смотрел в открытое окно и думал уже об этом фонаре.
Услышав бряканье ложкой, я повернулся в Ромкину сторону и увидел, что этот обжора наминал ложкой варенье из банки и заедал это блинами.
– Корочка хлеба, корочка хлеба, – бубнил Ромка с набитым ртом, – у нас ведь есть такая вкуснотища, ты что, забыл, что нам привезли родители? Или сам один решил все это съесть?
– Да я об этом даже и не вспомнил, не то чтобы забыл, – ответил я Ромке и снова повернулся в сторону окна, – Ты прочитал или нет, – спросил я, стоя к нему спиной.
– Я не знаю, что тебе ответить, я жутко голоден и ничего не понимаю в этой писанине, – ответил мне Ромка, – Давай я прочитаю это завтра, хорошо?
– Ладно, только сразу с утра, – немного грустно проговорил я и продолжал дальше смотреть на мерцающий фонарь и слушать голос ветра.
Всю эту ночь шел дождь.
К утру, он стал меньше, но по водосточной трубе с крыши продолжала стекать струйка воды, и мне слышался этот звук.
Я открыл глаза и посмотрел на Ромку – тот еще спал, не слыша ни дождя, ни утреннего подъема, не своего сопения.
Настроение у меня, несмотря на погоду, было хорошим.
Я спрыгнул с кровати и подошел к окну.
Посреди двора в самом центре, сидела какая-то кошка.
Я ее не встречал у нас в лагере ни разу, но Ромка, вдруг, откуда ни возьмись, упираясь своим подбородком в мое плечо, начал мне рассказывать про эту кошку:
– Да она появляется тут часто, ты же ведь долго не был на улице и не видел ее. Кошка появляется, словно из-под земли, и когда кто-то появляется из ребят, то она с огромной скоростью удирает прочь. Мне вообще ее поведение не понятно.
Я удивился, глядя на Ромку, и ответил ему:
– Я никогда раньше ее не видел, а сейчас она вообще сидит под дождем, и не уходит, как будто принимает душ из дождя.
Чистя зубы, я продолжал искать объяснение столь странному поведению этой кошки. Но ничего, кроме версии, что кошка просто сошла сума, в мою голову не приходило.
Вернувшись в комнату, я снова заглянул в окно.
Кошка сидела на том же месте, дождь не заканчивался и мочил кошку все больше и больше.
И тут меня осенила мысль: «Кошка не просто отдыхает под дождем – она кого-то ждет! И это ожидание для нее настолько важно, что по сравнению с ним дождь не имеет никакого значения».
Я собрался поразмышлять над тем, кого так самоотверженно ждет кошка, но она внезапно встала, резко повернула голову на наше окно, отряхнулась и убежала.
Возможно это бездомная кошка, а бездомные кошки просто не боятся дождя, – растерянно подумал я, и мы с Ромкой отправились в столовую на завтрак.
– Да, погода почему-то испортилась, – Ромка шел, бубня себе под нос, – Столько дней была жара и солнышко, и на тебе – дождина. Погода испортилась, небо все в тучах, все кругом сырое и мокрое, и вот что нам сегодня делать? Мишка, не молчи, хватить думать о чем-то потустороннем. Лучше думай как я – о тепле и о еде!
– Да, Ромка, с такой погодой мы сегодня будем сидеть в комнате, и ты наконец-то прочитаешь этот блокнот.
– Уууу… Я думал, что ты забыл. Хорошо Мишка, поедим, тогда посмотрим, – теперь уже Ромка стал диктовать мне свои условия.
Мы дошли до столовой и не увидели ни по дороге, ни за столами, Леры.
– Куда она подевалась, может, еще спит? – спросил я у Ромки.
– И я не знаю где она, я поспрашивал у других ребят, сказали, что не приходила, – Ромка повел плечами.
– Странно. Она не появлялась, почему? – я удивленно обвел взглядом все вокруг.
Я вышел из столовой и еще раз оглядел это слишком большое пространство.
И оно было пусто.
Пусто, если не считать, что кругом эту красивую природу заливал дождик.
Вдали в беседке сидела только та самая кошка, которую я увидел утром.
– Мишка, хватит мокнуть, иди сюда, тут такое, – позвал меня Ромка, и я увидел, что в руках он держит тарелку с пирогом.
– Я хочу вон этот кусок пирога, – Ромка показал на тарелку.
– Хорошо, тогда вот этот кусок мой, – показал я на другой кусочек.
– С какой стати он твой?
– Потому что он лежит как раз напротив меня, я его и возьму.
– Логично, – согласился Ромка, ухмыльнулся и быстрым движением повернул тарелку, – А теперь напротив меня! – заликовал Ромка, перекладывая этот кусок уже к себе в рот.
– Ты что, приехал сюда, чтобы наедаться до отвала? Ромка, я понимаю, что сытные пироги любого сведут сума, но знай же меру.
Дождь на улице усиливался, а мы продолжали сидеть в столовой, и Ромка похоже ел за весь лагерь.
Я налил себе горячий какао и подумал, – одеть бы сейчас шерстяные носки, которые мне мама положила в сумку, а я их вытащил, укутаться бы в теплый плед и пить вот этот какао, сидя и раскачиваясь на кресле-качалке, которое стояло у нас дома.
– Но где же Лерка, – вырвалось у меня, – куда она подевалась, ведь дождина-то, какой на улице льет?
Ромка меня не слышал, похоже, его уши и рот были полностью поглощены едой.
Только после того, как он доел капустный пирог, мы отправились к себе в комнату.
– Да, тебе с твоим обжорством, никакой характер не светит. Надо прекращать так есть.
– Это я от волнения за Лерку. Где она и что с ней, всегда вместе и теперь куда она делась? Мы не знаем.
Вот так, в догадках, мы просидели до обеда в комнате, и вышли на улицу, когда прекратился дождь.
Через некоторое время мы и узнали, что сегодня день отъезда, и Лерка уезжает домой, сразу после тихого часа.
Она не вышла к нам с утра, потому что переживала, да и мы об ее отъезде совсем позабыли.
За этот месяц мы сильно привязались друг к другу и считали себя большими друзьями, и совсем не думали
