и побуждениями, может обеспечить определенную защиту от испытаний и невзгод последней, и в этом смысле может рассматриваться как формирование контекста оправдания, внешнего по отношению к мирскому существованию человека.
Смысл жизни в том.
Заложив эту основу, мы теперь готовы дать позитивный ответ на вопрос: что является - по крайней мере, для большинства из нас, а возможно, и для всех ныне живущих человеческих существ - смыслом жизни.
[Дин шепчет Бострому].
Бостром: Перевес был слишком мал. Мне сказали, что мы должны сворачиваться, так как место, очевидно, забронировано только до шести. Это также означает, что автограф-сессии не будет. Но не стесняйтесь попробовать бесплатные образцы "Зеленой трансценденции" на выходе.
[Дин шепчет Бострому].
Бостром: Образцов не будет, так как я не являюсь сертифицированным поставщиком Университета.
Ну, вот, пожалуй, и все. Спасибо всем, кто пришел и предоставил мне свои уши. [Спасибо. Большое спасибо.
Выход
Дин: Это было замечательно. Мы положили ваш пакет с одеждой в гардеробную в коридоре, где вы можете переодеться в уединении. Смотри, на двери звезда. Там одеваются настоящие звезды.
Бостром: Это очень глубокомысленно, спасибо.
Дин: Так что ты просто запрыгивай в свой пиджак, а я подожду здесь.
Бостром: Обеденный пиджак?
Дин: Да, а потом мы вместе идем на прием.
Бостром: Прием?
Декан: Перед ужином в Канцлерском суде благотворителей.
Бостром: Канцлерский суд благодетелей? О, должно быть, произошло недоразумение. Мне пришлось отказаться. Форс-мажор.
Дин: Ты не придешь?
Бостром: Боюсь, что нет.
Дин: Это крайне неутешительно. Там будут присутствовать четыре члена международной исполнительной команды Exxon и министр правительства.
Бостром: Это действительно так? Но вы будете там, чтобы представлять Отдел. Я уверен, что все будет хорошо.
Дин: Но гости хотели бы услышать о смысле жизни. Я планировал поднять эту тему между сыром и пудингом.
Бостром: О. Ну, лучшие планы... Не говоря уже о других планах. Очень прискорбно.
Декан: Тинкельклейн с музыкального факультета предложил пригласить вас.
Бостром: Тинкелькляйн! Ну, я взорвался.
Дин: Сказал, что вы должны быть у нас, что вы будете рады побаловать посетителей самой захватывающей философской беседой.
Бостром: Он так и сказал? "Захватывающе"?
Дин: Он говорил о вас в очень лестных выражениях и был очень настойчив. Но теперь возникла брешь.
Бостром: Хм.
Дин: И поскольку меня попросили быть церемониймейстером, я в растерянности.
Бостром: Этот Тинкелькляйн, знаете ли, его порок - излишняя скромность. Он бы сам служил гораздо лучше!
Дин: Да?
Бостром: Вы не должны в этом сомневаться. Попросите его спеть что-нибудь.
Дин: Это хорошая идея.
Бостром: Попросите его Вагнера... Да, уговорите его исполнить причитания Амфортаса. Это просто взрыв. Он будет притворяться, что не хочет, но вы должны действительно на него опереться. Он станет вашим мостом от чеддера к заварному крему.
Отлично. Ну, я, пожалуй, пойду.
Бостром: Причитания Амфортаса. Ни в коем случае не позволяйте ему оборвать его! (И это будет тяжело...)
Кладбище
Тессиус: Итак, чем вы сейчас занимаетесь?
Кельвин: Мы собираемся на поэтический слэм, но он начнется только чуть позже. А еще будет студенческий карнавал. Хочешь пойти?
Тессиус: Я бы не отказался.
Фирафикс: Может, мы пока прогуляемся? Вон там есть тихая тропинка, через старый церковный двор. Что вы думаете о лекции, о той части, которую он успел прочитать?
Кельвин: Все эти разговоры о смысле кажутся довольно пушистыми. Все было бы яснее, если бы мы наложили табу на слово "смысл".
Тессий: Но, возможно, если ввести понятие смысла - особенно если оно станет культурной фиксацией, чем-то, к чему, как считается, стремятся благородные души, - то смысл станет вещью, которую люди действительно желают иметь - смысл как таковой, а не просто какие-то отдельные компоненты, входящие в это понятие. И тогда, возможно, это желание интериоризируется, и у нас появляется ценность.
Фирафикс: Что вы думаете о сериале в целом - о проблеме утопии?
Кельвин: Немного странно рассматривать это как "проблему". Согласно многим теориям ценности, утопические жизни могут быть в миллионы раз лучше наших нынешних. Он мог бы просто пройтись по основным теориям благосостояния и показать для каждой из них, как она подразумевает, что мы можем иметь жизнь, которая астрономически ценна.
Фирафикс: Он вроде как это сделал?
Он зарылся в литературную обивку.
Тессиус: Вот вопрос. Предположим, вам предоставили следующий выбор. Вы можете либо прожить свою нынешнюю жизнь обычным образом, и тогда вы умрете в возрасте восьмидесяти или девяноста лет. Или же вы можете пойти на авантюру, которая дает вам х % шанс прожить оптимальную для вас жизнь. Начиная с сегодняшнего дня, ваша будущая траектория будет наилучшей из возможных - возможно, в итоге вы превратитесь в суперблагополучного постчеловека, который проживет миллионы лет и достигнет невообразимых высот счастья. Однако эта игра также дает вам шанс (100-x)% мгновенно умереть . Насколько большим должно быть x, чтобы вы предпочли эту игру?
Фирафикс: Хм.
Тессиус: Кажется, что в рамках выявленных предпочтений, если вы действительно считаете, что лучшая утопическая жизнь, которую вы могли бы иметь, была бы в миллионы раз лучше вашей нынешней жизни, то вы должны принять 99,9999% шанс умереть немедленно ради 0,0001% шанса получить это оптимальное продолжение жизни.
Кельвин: Около 10 %.
Фирафикс: То есть вы согласны на 90-процентную вероятность умереть сейчас ради 10-процентной вероятности достичь утопии с экстремальным долголетием?
Кельвин: Да, если бы альтернативой была очень хорошая современная человеческая жизнь. Если же я ожидаю, что с этого момента у меня будет исторически типичная человеческая жизнь, то 1 или 2 % шансов на идеальное постчеловеческое будущее будет достаточно, чтобы я рискнул. А вы, Фирафикс?
Фирафикс: О, я не знаю.
Кельвин: Вы должны выбрать число.
Фирафикс: Что-то ближе к 50%. Я бы, конечно, хотел еще подумать, прежде чем принять решение, если бы это было реальное предложение.
Тессиус: Итак, можем ли мы сделать вывод, что вы, Кельвин, считаете, что утопическая жизнь может быть максимум в десять раз лучше, чем (остаток) вашей нынешней жизни? А Фирафикс считает, что она может быть в два раза лучше, чем ее?
Фирафикс: Может быть, есть разница между тем, что было бы хорошо для нас, и тем, чего мы хотим? Может быть, я хочу стоять и есть яблоки целыми днями, а то, что для меня хорошо, - это нечто другое.
Кельвин: Но вы же не хотите стоять и есть весь день напролет.
Фирафикс: Разве нет?
Кельвин: Ну, вы не делаете этого, хотя могли бы.
Фирафикс: Я должна следить за своей фигурой.
Кельвин: Вы бы не
