прямо в глаза сверху вниз, стала пригвождать её своим холодом: – Ты навсегда ему только лишь подруга. Даже если он будет с тобой – всё равно останешься лишь подругой, а не женщиной, которую он может хотеть видеть рядом с собой. Пусть это жестоко, но это правда сказанная в глаза, а не ложь за спиной. Я запросто могу зациклить его на себе, так же, как сделала это со Свинцом. Стоит мне только поманить его пальцем, и он бросит всё – этот поезд, ваши интриги, тебя, – и уйдёт со мной. Запомни навсегда: ещё раз встанешь на моём пути, и я навсегда отберу у тебя всякую надежду на то, что твой Золото может однажды быть с тобой.
Я оставила её стоять замершей посреди тамбура. У меня слишком мало времени, чтобы тратить его на пустое – мне необходимо срочно выбираться из уготованной мне ловушки. Как же, как успеть выкарабкаться из смертоносной западни прежде, чем они попытаются захлопнуть её и меня вместе с ней?.. Свинец. Они вычеркнули и его…
Глава 75
Пусть Свинец и агрессор, склонный к насилию над слабыми людьми, и тряпка в отношениях со мной, однако таким его, как и нас всех, сделал Кар-Хар – почему же никто даже не подумал попытаться помочь ему? Ладно, меня решили погубить за то, что я больше неугодна их предводителю, но почему они так поступают со Свинцом? Только потому, что он предан мне? Что ж, я его не оставлю… Когда всё будет кончено, я избавлю его от зацикленности, поговорю с ним и отпущу, но я не буду, как все они: я не брошу того, с кем одновременно прошла мясорубку Металлического Турнира и впоследствии прожила рядом шестнадцать лет кромешного кошмара. Решено: наши пути разойдутся – обретя свободу, я освобожу и Свинца, пусть даже против его воли, и дальше пусть сам решает, что делать со своей свободой, а я отправлюсь бродить по миру в поиске возможностей помогать тем, кто будет нуждаться в моей помощи, в поиске гармонии, какая может наступать только после исцеления от тяжкой хвори.
Ища Свинца по вагонам, я стискивала зубы, неосознанно позволяя себе злиться. Беспощадные, бессердечные… Сделали из меня монстра. Но виноваты не они – виновата я! Потому что я оказалась слабее их, раз позволила им сделать из себя монстра!
Резко распахнув дверь, ведущую в следующий вагон, я увидела Свинца стоящим в конце коридора и смотрящим в окно. Я на металлической скорости приблизилась к нему, и он даже не моргнул. Выражение его лица, обыкновенно хмурое и источающее агрессию, вдруг сменилось на неожиданные черты – грусть, тоска, неописуемая глубина печали… Он тоже всё или понимает, или подозревает – неужели опасается, что я поступлю с ним так же, как со мной собираются поступить остальные? Дурак.
– Моя мать была проституткой. Она сама не знала, от кого из своих многочисленных клиентов зачала и в итоге произвела на свет меня. Я стал тэйсинтаем, потому что в начале того года я остался один: преждевременно состарившуюся мать зарезал в подворотне один из её новых клиентов. Я отомстил ему – нашёл и искалечил, и оставил жить калекой… После этого меня ничто не держало в Кантоне-С: я хотел не столько выбраться из той душегубки, сколько сбежать куда подальше. Так я попал в Рудник, в котором впервые увидел тебя… – тяжкий вздох. Прежде чем продолжить говорить, он развернулся ко мне всем телом, но в глаза так и не стал смотреть: – Я понимаю, что на наших отношениях лежит отпечаток того, что именно я и к тому же у тебя на глазах убил Стейнмунна Роккета. Он был твоей первой любовью, а я собственными руками убил твою надежду спасти его. Ты должна была сначала потерять эту надежду, и только после этого мне можно было бы уничтожить то чудовище, в которое твой друг несправедливо обратился, – договорив эти слова, отчасти безумные, отчасти обличающие истину, он вдруг встретился со мной взглядом, который я никогда не переваривала – взглядом, который выпрашивает у меня эмоцию и который не может выпросить ничего, кроме отторжения: – В нашем первом прохождении Металлического Турнира я притворялся, что не умею щёлкать орехи, чтобы ты щёлкала их мне. Ты представить себе не можешь, как я был счастлив принимать их из твоих нежных рук.
Какие ещё орехи? Какое-то смутное, давно забытое воспоминание пронеслось и сразу же поблекло перед глазами: в те дни, когда я была с ним в образе человека, у меня был жар и бред, должно быть, поэтому воспоминания о тех днях в моей памяти тусклее, чем воспоминания о глубоком детстве. И всё же, что за бред? Зачем строить из себя слезливого щенка? Я ведь знаю, что его натура жестока и агрессивна, что он способен издеваться и убивать из прихоти, и уже только поэтому его желание вызвать у меня жалость вызывает у меня презрение, но он этого совершенно не понимает, а я не говорю ему, чтобы не ранить его зацикленность правдивыми словами: “Ой, да мне не интересны мужчины двух ипостасей – садисты и тряпки, – а ты идеально сочетаешь в себе обе эти патологии!”.
У меня не было времени, чтобы тратить его на пустое. Так что я решила оставить этот разговор до момента, когда я начну убивать его раз за разом, раз за разом, пока он наконец не освободится от зацикленности и не отвалит от меня куда подальше вместе со своими воспоминаниями об орехах из моих рук, живущих в его мозгу рядом с воспоминаниями о том, как он издевался над участницами, гарантом которых был в последнем Металлическом Турнире.
Открыв соседнее купе, которое, как подсказал мне слух, всё ещё оставалось пустым, я затащила его туда за руку и закрыла дверь.
– Слушай внимательно: Металлы объединились в союз, в котором нас не захотели видеть, – начала спешно говорить я, но вдруг услышала присутствие ещё кого-то в соседней комнате… Прислушавшись, я замерла и по едва уловимому аромату человеческого дыхания сразу же поняла, что прямо за стеной находится джекпот: Теа! Она начала шевеление: встала на закрытую крышку унитаза, чтобы подслушать?! Я проскользила взглядом по вентиляционной вытяжке и сразу же заметила макушку с тёмными волосами, почувствовала ещё больший аромат её присутствия и окончательно убедилась в верности всех своих выводов. Пока Свинец сверлил меня обеспокоенным взглядом, совершенно не обращая внимания на обстановку и не понимая, что́ происходит, я спешно размышляла: поверит Теа – поверит Платина, поверит Платина – я получу свой билет на
