он не собирался.
— А мастер ушёл? — неожиданно массивная дверь распахнулась, ударяя слишком близко подошедшего Блэка.
«Мастер мучал… в смысле, учил и тебя?» — мысленно удивился маг, но виду не подал. Да и не мог — мешала брызнувшая из носа кровь. Видимо, избежал избиения от одного — получи по роже от другого. Карма, чтоб её.
— Да. Так что можешь выбираться из норки, мышонок. Всё равно без моей помощи это подземелье тебе покинуть не по силам.
— У тебя, кажется, платок где-то был, — невпопад ответил вампир. Затем замер, призадумавшись. Почесал затылок и как-то неуверенно заговорил:
— Слушай, раз ты так близко его знаешь… В общем, считай, что мы квиты. Как-то раз мастер собрал меня по частям, и вот я продолжаю бродить по этому дивному миру лишь благодаря этому чародею, — поделился парень как-то уж слишком искренне, учитывая его поведение всего несколько мгновений назад. Или Блэк чего-то не понимал в отношениях спасаемых и их спасителей. «Я благодарен, но хорошо бы из другой вселенной», — говорил вид вампира, да и в целом в его словах правда была… но вот в каком процентном соотношении? Впрочем, мага мало волновало, врут ему сейчас или нет. Однако знакомство упыря с мастером всё же несколько озадачивало — куда ещё успел сунуть свой нос этот старый крыс?
— Я могу считать это согласием отправиться со мной в Монголию? — не слишком уверенно поинтересовался Блэк, пытаясь припомнить месторасположение своей палочки. Окажется ну совсем уж глупо, если кто-то из присутствующих на неё наступит… Да и окружающие, стоит взять её в руки, становятся всё же чуточку сговорчивее — Мастер не в счёт. Он-то как раз вообще не пойми что такое, и разбираться во всём этом себе дороже. Пока что. Блэк верил в это пока что, ведь на его стороне были молодость и трезвость, а значит, и уйма возможностей когда-нибудь всё превзойти старика. Но на данный момент, увы, он не справлялся даже с зарвавшейся нечестью, что, кстати, с ответом так и не нашлась, продолжив тупо пялиться на прижатый к носу платок.
— Голод, да? — Блэк понимающе осклабился. Ему приходилось голодать и по неделе, и по две, но он делал это сам, по собственной воле, тренируя выдержку. Смотрел на еду ошалелыми глазами и не смел прикоснуться, сглатывая тяжёлую вязкую слюну. О да, Блэк понимал. И знал, что вампиру в разы тяжелее, потому как каждая охота опытного представителя этого вида могла оказаться последней, что уж говорить о неоперившемся юнце. Такие, как он, живут короткую, но весьма насыщенную событиями жизнь.
— Ну раз ты согласен стать моим компаньоном… — маг счёл ожидание ответа бессмысленным, — то нам нужно отыскать местного котика, что подрабатывает дворецким у мастера. Иначе будем здесь куковать до второго пришествия дедушки Луи! — Стоило Блэку покачать головой, как ослепительная вспышка света выкинула незваных гостей из своего мира, самодовольно мяукнув им на прощание.
***
Глава 4
***
Лучи приглушенного света давали глазам отдохнуть и насладиться гармонией триумфального зала, убранству которого могли бы позавидовать многие дворцы минувших эпох. Приятное сочетание природных цветов, резные лепнины из редкого дерева, высокие своды потолков, украшенных росписями неизвестного мастера, — всё это указывало на высокий вкус владельца, а мраморный пол, снабжённый замкнутым контуром рун, нацеленных на магический подогрев — на его практичность.
Удобно по центру комнаты расположилась двуспальная кровать с балдахином, окружённая пологом из невесомого шёлка, что нежно оберегал лёгкий полумрак, поселившийся в его чертогах. Шерстяной плед, небрежно накинутый поверх атласной простыни, был настолько мягок, что при виде него хотелось тут же нырнуть в эту обитель, забывшись в его тёплых объятиях.
Лазурная вспышка холодно озарила пространство, открывая портальное марево, появляться из которого никто не спешил. Чародей вообще не имел привычки куда-либо торопиться — что есть время для того, кто не уступает в силе самому Кроносу?
Лучезарная улыбка дворецкого, как всегда, встречала безукоризненной белизной. В глазах оборотня плескались слепая преданность к своему господину и какое-то ещё не поддающееся классификации чувство. Казалось, прикажи ему сейчас, и он отправится на другой край света за какой-нибудь незначительной мелочью — настолько велико в нём было желание выслужиться. Чародей такое поведение воспринимал как закономерное, само собой разумеющееся и, конечно же, читал своего слугу даже проще, чем открытую книгу, испытывая некоторую толику самодовольства: всё-таки, подобным к себе, целиком и полностью на добровольной основе, отношением мог похвастать не всякий.
Когда из портала появилась массивная трость, дворецкий будто бы был уже готов завилять хвостом, причём в самом что ни на есть натуральном смысле. Однако выступивший золотой крыс не обратил на это никакого внимания, равнодушно окидывая взором покои, словно он давно их не видел, а теперь сопоставлял детали между ожидаемой и действительной картинами. Затем слегка расфокусированный взгляд наткнулся и на оборотня, и чародей, пару раз растерянно моргнув, едва уловимо кивнул в знак одобрения и приветствия, а может быть, и того, и другого.
Трость нашла своё место в небольшой нише, визуально закончив сложный настенный орнамент. Аккуратно сложенный пиджак отправился на спинку стула, на который опустился его хозяин. Расстегнув манжеты и верхние пуговицы рубахи, крыс, наконец, расслабился, позволив себе немного улыбнуться.
— Демон… — чуть помешкав, обратился он к замершему дворецкому, — ответь! Что ты видишь?
Такой лишённый, казалось бы, логики вопрос, не вызвал удивления на лице собеседника. Как не сбила его с толку и грузная фигура, и неродной цвет красных глаз, и низкий, слегка хриплый голос. Демон приблизился, склоняясь над господином, а потом заговорил быстро, проникновенно, тихо, ни на минуту не отводя прямого взгляда, проникающего прямо под кожу:
— Я вижу дитя, пережившее множество войн! Дитя, меняющее лики, словно маски, которых у него тысячи, а может, и сотни тысяч. Дитя заигравшееся, усталое и лишь из глубочайшего упрямства продолжающее свои уже давно не детские игры. Я служу вам тысячи лет… — на миг он прервался, оказываясь теперь уже недопустимо близко и буквально выдохнул:
— Моя госпожа!
От неожиданного обращения чародей замер, непроизвольно задержав дыхание на несколько секунд, а затем, склонив голову набок, заливисто рассмеялся, почти вдвое теряя в росте. Смех его с каждой секундой становился всё
