Берлин, все выезжали. Все полосы в обоих направлениях использовались для движения на запад. Дорогу перегородили "джейлопы и лимузины, грузовики и фургоны, мотоциклы и даже берлинские пожарные машины". Не имея возможности продвигаться вперед, Шпеер свернул с дороги и поехал в штаб дивизии в Киритц, где узнал, что советские войска окружили Берлин.
Он также узнал, что в Берлине под контролем Германии осталась только одна посадочная полоса - аэропорт Гатов на берегу реки Гавель. Шпеер решил, что теперь он полетит в Берлин. Но ближайшие самолеты с горючим были припаркованы на асфальте полигона Люфтваффе в Рехлине, недалеко от Мекленбурга. Реактивное топливо сейчас было редкостью, как куры, а самолеты, несомненно, были нужны для других целей. Шпеер настоял на том, чтобы комендант Рехлина нашел пилота, способного перелететь на нем в Берлин. Комендант в Рехлине объяснил, что из Гатова Шпеер никогда не сможет добраться до бункера фюрера, если поедет на машине или пойдет пешком: русские контролируют дорогу туда. Для того чтобы попасть в бункер Фюрербункер под Новой рейхсканцелярией, Шпееру потребуется второй, меньший по размеру самолет, который доставит его из Гатова к Бранденбургским воротам. Ему нужен был самолет короткого взлета и посадки, или STOL, такой как Fieseler Fi 156 Storch (Stork).
"В сопровождении эскадрильи истребителей мы летели на юг на высоте чуть более 3 тыс. футов, в нескольких милях над зоной боевых действий", - вспоминал Шпеер. "Видимость была отличная.... Все, что можно было увидеть, - это короткие, незаметные вспышки от артиллерийских залпов или разрывов снарядов". Когда они приземлились, аэродром в Гатове был безлюден, за исключением одного из гитлеровских генералов, который бежал из Берлина. Шпеер и его пилот забрались в ожидавший их "Аист" и пролетели небольшое расстояние над Берлином, приземлившись среди груды обломков прямо перед Бранденбургскими воротами. Шпеер захватил армейский автомобиль и на нем добрался до канцелярии, или того, что от нее осталось.
Американские бомбардировщики превратили здание в руины. Шпеер перелез через груду обломков, которые когда-то были потолком, и вошел в комнату отдыха. Там стоял адъюнкт Гитлера Юлиус Шауб и пил коньяк с друзьями. Шпеер окликнул его. Шауб выглядел ошеломленным при виде Шпеера. Собутыльники разошлись. Шауб поспешил сообщить Гитлеру, что к нему пришел Шпеер. Шпеер ждал возле груды обломков. Наконец, он услышал слова, которых ждал: "Фюрер готов вас принять".
Шпеер спустился в бункер, где его встретил Мартин Борман, "гитлеровский Мефистофель", державший суд. Борман хотел узнать, не пришел ли Шпеер, чтобы попытаться уговорить Гитлера вылететь с ним из Берлина. Министр пропаганды Йозеф Геббельс и его жена Магда также находились в бункере, замышляя убийство-самоубийство своих шестерых детей и себя. Подруга Гитлера, Ева Браун, пригласила Шпеера в свою каюту, чтобы съесть торт и выпить Moët & Chandon, пока Гитлер не будет готов к встрече с ним. В 3 часа ночи Шпееру сказали, что он может войти. "Я был одновременно тронут и растерян", - вспоминал позднее Шпеер. "Со своей стороны он [Гитлер] не проявил никаких эмоций, когда мы столкнулись друг с другом. Его слова были так же холодны, как и его рука".
"Так вы уходите?" спросил Гитлер у Шпеера. Затем он ответил: "Хорошо. Auf Wiedersehen." До свидания.
Шпеер чувствовал себя оскорбленным. "Никаких пожеланий моей семье, никаких пожеланий, никакой благодарности, никакого прощания". На мгновение Шпеер потерял самообладание и пробормотал что-то о возвращении. Но Гитлер уволил своего военного министра и министра вооружений, и Шпеер уехал.
Через шесть дней после последней встречи Шпеера с Гитлером американская армия освободила Дахау - концентрационный лагерь, расположенный в двенадцати милях от Мюнхена. Было 7:30 утра 29 апреля, когда пятьдесят танков из состава Седьмой армии, третьего батальона 157-го пехотного полка, подъехали к обычному, на первый взгляд, военному посту, расположенному рядом с тренировочным лагерем СС. Погода была холодной, лежал снег. Пост был окружен высокими кирпичными стенами, электрифицированным забором с колючей проволокой и глубоким рвом. Над головой возвышались семь укрепленных сторожевых башен. Большие железные ворота были закрыты и заперты. Несколько американских солдат перелезли через забор, срезали замки и открыли ворота. Солдаты бросились внутрь. Завязалась короткая перестрелка. Корреспондент турецкой газеты Нерин Э. Ган, сидевший в тюрьме Дахау за свои репортажи о Варшавском гетто, был свидетелем того, как некоторые эсэсовцы, находившиеся на сторожевых вышках, начали стрелять в заключенных. Но американские солдаты, по словам Гуна, быстро положили этому конец. "Охранники СС быстро спустились по лестницам, высоко подняв руки в знак капитуляции". В других рассказах описываются жестокие акты мести заключенных своим бывшим охранникам-эсэсовцам. Когда к Дахау с юго-запада подошло второе подразделение - сорок пятая дивизия "Громовержец" - начался обстрел. Они обнаружили пятьдесят открытых товарных вагонов, брошенных неподалеку от гарнизона. Каждый вагон был заполнен истощенными телами. Всего на сайте было несколько тысяч трупов.
Дахау, первый нацистский концентрационный лагерь, был создан Гиммлером 20 марта 1933 года. Первоначально в него направляли коммунистов и других политических врагов национал-социализма - идеологии нацистской партии. Название произошло от того, что заключенных можно было " концентрировать " в группу и содержать под охраной в соответствии с нацистскими законами. Вскоре ситуация изменилась. Гиммлер сделал концентрационные лагеря " юридически независимыми административными единицами , не подпадающими под действие уголовного кодекса и обычного права". Дахау служил центром подготовки охранников концлагерей СС и стал образцом того, как должны были быть устроены и функционировать сотни других концлагерей . В нем также проводились медицинские исследования, в которых участвовали врачи, ставшие впоследствии участниками операции "Скрепка".
Молодой лейтенант американской армии и врач доктор Маркус Дж. Смит прибыл в Дахау рано утром 30 апреля 1945 г., и в своем дневнике Смит отметил, насколько холодным и мрачным был тысячелетний город. Перед полуднем начался град. Доктор Смит был единственным медицинским работником в составе группы перемещенных лиц из десяти человек, направленной в концлагерь на следующий день после его освобождения. Ему и его товарищам было поручено сделать все возможное, чтобы помочь 32 000 голодающим, больным и умирающим узникам лагеря, ожидавшим прибытия работников Красного Креста. Только что освобожденные страдали от дизентерии, туберкулеза, тифа, пневмонии, чесотки и других инфекционных заболеваний в ранней, поздней и последней стадиях, писал Смит. "Даже моя черствая, закаленная смертью внешность в окружной больнице начинает трескаться .... Один из моих людей плачет ."
В перерывах доктор Смит обходил газовую камеру Дахау, пытаясь осмыслить происходившее там. " Я не могу поверить, что такое возможно в наш просвещенный век", - писал он. "В задней части крематория висит табличка,
