к следователю, абсолютно игнорируя мое присутствие. Женщина мне сразу понравилась – чувствовалось, что природная молодость уже ушла, но приятное открытое лицо, короткая стрижка в стиле «это случайно ветром надуло», ухоженное подтянутое тело оставляли ощущение здорового благополучия. Не скажу, чтобы она была в моем вкусе, но возникло чувство симпатии и доверия к незнакомке. Было в ней что-то, по чему я очень соскучился, что-то земное, домашнее.
Александр бросил быстрый взгляд в мою сторону, посмотрел на Саныча, тот, оказывается, тоже разглядывал меня, дождался еле заметного кивка и обернулся к гостье:
– Дарья, посмотрите, пожалуйста, внимательно – узнаете ли вы этого человека?
Я всмотрелся в оперативника – кого он имеет в виду? Тот, в свою очередь, разглядывал меня. «Кто это? Это опознание?» – мелькнули мысли и исчезли, вспугнутые задушенным женским криком. Незнакомка широко открытыми глазами уставилась прямо в мое лицо, зажимая рот обеими руками. Навсегда исчезнувшие волосы на моей голове, кажется, шевельнулись щекотной волной от макушки к затылку, показалось, сдвинулись напряженные уши. Узнать маленькую девочку со светлыми косичками в эффектной брюнетке казалось невозможным, но где-то в глубинах сознания билась уверенность – это она. Самое интересное, что фотографии моей дочери, которые я видел, гостя у Михаила тринадцать лет назад, ничуть не помогли – встреть я ее на улице, и прошел бы мимо, может, и не обернувшись. Чувства и ощущения не успели оформиться мыслью – женщина внезапно резко двинула рукой, и экран исчез.
Это не обои. Когда я попал в кабинет, взгляд мазнул по скучным стенам не задерживаясь – обычная офисная отделка, в мое время говорили «обои под покраску». Теперь я собственными глазами видел, как на месте исчезнувшего изображения не спеша проступил рисунок, бледный узор, вернувший стене ее скучный вид. Я таращился, силясь определить, есть ли граница между экраном и остальной стеной, или, что теперь казалось наиболее вероятным, обычных стен в этом помещении вообще не было. Сознание заполнило странное желание подойти, пощупать, колупнуть ногтем. Медленно, словно издалека, в голову пробивался невнятный шум – Володин о чем-то переругивался с Санычем. Скользя взглядом по стенам, я наконец-то разглядел его – Александр, озабоченно хмурясь, уставился в пол, время от времени зачем-то двигая рукой и бросая короткие фразы следователю – их смысл проходил мимо, не цепляя. Взгляд скользнул дальше и споткнулся о заледеневшее, напряженное лицо последнего, буравившего мою голову светло-серыми глазами.
– Что? – бросил я в ответ и очнулся.
Тело передернуло, я поежился. Саныч опустил глаза, глубоко вздохнул, бросил короткий взгляд на Володина.
– Не отвечает, – буркнул тот недовольно, продолжая водить руками по воздуху.
– Господин Злобин, – вновь нацелил на меня следователь глаза-буравчики. – Вы узнали эту женщину?
– Нет. Не узнал. – Я немного помолчал и решил быть искренним: – Хотя у меня есть догадки на этот счет.
– И? – Он побарабанил пальцами по столешнице. – Продолжайте, Илья.
– С вашего позволения, я оставлю их при себе.
Саныч покривил губы, откинулся в кресле, ответил сухо:
– Это ваше право.
Он посмотрел на Володина, тот, продолжая совершать таинственные жесты в воздухе, пожал плечами.
– Господин Злобин, заявление о вашем исчезновении поступило в полицию четверть века назад. Было возбуждено дело, и, по всем правилам, оно должно было быть окончательно закрыто и навсегда отправиться в архив лет десять назад. Но в 2032 году вы или некое неустановленное лицо активно использовали банковский счет и даже обновили биометрические данные в системе. В связи с этим производство было возобновлено, и был объявлен розыск этого неустановленного лица, использовавшего идентификационные признаки пропавшего гражданина. По делу были опрошены свидетели – супруги Касимовы, – однако никаких новых сведений получено не было. В связи с известными изменениями в системе гражданской регистрации, произошедшими за это время, дело было переквалифицировано. Теперь речь идет о незаконном использовании учетных данных. И у нас есть основание предполагать, что именно вы и являетесь тем неустановленным лицом, которое воспользовалось регистрационной записью пропавшего гражданина.
Я пожал плечами:
– И на основании чего, позвольте поинтересоваться, вы решили, что я – не я?
По лицу Сивцова, или Саныча, пробежала улыбка, явно укоряющая меня в умственной отсталости.
– Не знаю уж, как к вам обращаться, но потерявшийся Злобин должен бы быть несколько постарше того человека, который сидит передо мной – лет этак на двадцать пять! – Он покачал головой. – Промашка вышла!
– Это ваше субъективное мнение, Иван Александрович. – Я был спокоен. – Его к делу не подошьешь. А вот что подошьешь, так это личные биометрические данные и показания свидетелей, в том числе родственников. – Накатило раздражение. – Или думаете, я не понимаю, что здесь происходит?
– Что это вас так возбудило?
– Да то! Может, я по личным причинам не желал ни с кем видеться. Вы нарушили мои личные права. Испортили настроение любезной женщине, вмешались в дела, которые вас не касаются. И все это, заметьте, за казенный счет. Можно подумать, вам делать больше нечего!
– Не вам решать, чем мне заниматься! – Следователь остался спокоен, откинулся в своем кресле, задумчиво побарабанил пальцами по столешнице, посмотрел на Володина – тот не отозвался, и он вновь склонился над столом. – Тем не менее вы должны понимать, что у нас к вам много вопросов, и от ваших ясных ответов зависит, как скоро вы отправитесь по своим делам.
Мы помолчали, Сивцов не выдержал первым:
– О чем задумались, господин Злобин?
– Да вот, думаю, если я вообще откажусь отвечать, может, удастся сэкономить еще больше времени?
Взгляд Сивцова метнулся к Володину, тот его заметил и с кислой гримасой покачал головой в ответ.
Что-то не срастается, подумал я. Опознание явно должно было подтвердить мою роль самозванца.
– Молчание не в ваших интересах, – продолжил следователь. – Вы должны понимать, кто бы вы ни были, а вы не с Луны свалились и знаете, что последует в случае вашего отказа.
Пришла моя пора всмотреться в лицо усталого следователя. С Луны, говоришь? Тот что-то почувствовал, мне показалось, смутился, отвел глаза.
– Предположим, что с Луны. Проясните последствия, господин следователь, если вам не трудно.
Сивцов пожал плечами:
– Не трудно. Вы будете зарегистрированы как отслеживаемый объект! И можете не сомневаться – судья охотно сделает это.
По его виду, по ленивой ухмылке, по тому, как он небрежно смотрел на меня, мало интересуясь или делая вид, что мало интересуется моей реакцией, я понял, что должен испугаться. Я и в самом деле ощутил некоторое беспокойство – скорее от самоуверенного вида Сивцова, чем от его слов, но внутри невидимой громадой висел мир Мау, Храм и его хозяева, висели годы
