от иностранных пут, Лев вызвал Франческо в Рим; герцог вместо этого бежал в Мантую. Лев отлучил его от церкви и безропотно выслушал мольбы и послания Елизаветты Гонзага и Изабеллы д'Эсте, тетки и свекрови безрассудного принца; папские войска без сопротивления взяли Урбино, Франческо был объявлен низложенным, а племянник Льва Лоренцо стал герцогом Урбино (1516). Через год жители города восстали и изгнали Лоренцо; Франческо организовал армию и вернул себе герцогство; Льву пришлось собирать средства и силы, чтобы в свою очередь вернуть его; ему это удалось после восьми месяцев войны, но затраты истощили папскую казну и обратили добрую волю Италии против папы и его хваткого семейства.
Франциск I воспользовался случаем, чтобы завоевать дружбу Папы, и предложил брак между Лоренцо, восстановленным герцогом Урбино, и Мадлен де Ла Тур д'Овернь, имевшей очаровательный доход в 10 000 крон (125 000 долларов?) в год. Лев согласился; Лоренцо отправился во Францию (1518), как эхо Борджиа, и привез Мадлену с ее приданым. Через год она умерла при родах дочери Катерины, будущей королевы Франции Екатерины де Медичи; а вскоре после этого умер и сам Лоренцо, предположительно от половой болезни, полученной во Франции.95 Лев объявил Урбино папским государством и отправил туда легата для управления.
Во время этих осложнений ему пришлось вынести два горьких признака своей политической слабости и растущей непопулярности. Один из его генералов, Джанпаоло Бальони, правитель Перуджи по папской милости, перешел на сторону Франческо Марии, забрав с собой Перуджу; позже Лев выманил Джанпаоло в Рим с помощью конспиративной сделки и предал его смерти (1520). Бальони также участвовал в заговоре, возглавляемом Альфонсо Петруччи и другими кардиналами, с целью убийства папы (1517). Эти кардиналы предъявили Льву такие требования, которые даже его щедрость не могла удовлетворить; кроме того, Петруччи был в ярости из-за того, что его брат, при попустительстве Льва, был отстранен от управления Сиеной. Сначала он планировал убить Льва собственной рукой, но вместо этого его уговорили подкупить врача Льва, чтобы тот отравил папу во время лечения свища. Заговор был раскрыт, врач и Петруччи казнены, а несколько кардиналов-соучастников были заключены в тюрьму и низложены; некоторые из них были освобождены после уплаты огромных штрафов.
Потребность Льва в деньгах омрачала его некогда счастливое правление. Подарки родственникам, друзьям, художникам, писателям и музыкантам, щедрое содержание беспрецедентного двора, ненасытные потребности нового собора Святого Петра, расходы на войну в Урбино и подготовку к крестовому походу привели его к банкротству. Его регулярный доход в 420 000 дукатов ($5 250 000?) в год от сборов, аннатов и десятин был совершенно недостаточен, и при этом было все труднее получить от Европы, возмущенной церковными сборами, стекавшимися в Рим. Чтобы пополнить казну, Лев создал 1353 новые и продаваемые должности, за которые назначенцы заплатили в общей сложности 889 000 дукатов ($11 112 500?). Мы не должны быть слишком добродетельны в этом вопросе; большинство должностей были синекурами, скромный труд которых мог быть делегирован подчиненным; суммы, выплаченные за эти назначения, были фактически займами папству; зарплаты, составлявшие в среднем десять процентов в год от первоначального платежа, были процентами по займам; Лев продавал то, что мы сегодня обозначили бы как государственные облигации;96 И он, несомненно, утверждал, что его доходность гораздо выше, чем у правительств сегодня. Однако он продавал не только эти синекуры, но даже самые высокие должности, например, папского камергера.97 В июле 1517 года он назначил тридцать одного нового кардинала, многие из которых были людьми способными, но большинство из них были выбраны откровенно по их способности платить за почести и власть. Так, кардинал Понцетти - врач, ученый, писатель - заплатил 30 000 дукатов; в общей сложности перо Льва по этому случаю принесло в казну полмиллиона дукатов.98 Даже беспечная Италия была потрясена, а в Германии история этой сделки разделила гнев восстания Лютера (октябрь 1517 года). Когда в этот знаменательный год султан Селим завоевал Египет для турок-османов, Лев тщетно призывал к крестовому походу. В своем слепом рвении он разослал по всему христианству агентов, предлагавших чрезвычайные индульгенции в обмен на раскаяние, исповедь и участие в расходах на предполагаемый крестовый поход.
Иногда он занимал деньги под сорок процентов у римских банкиров, которые назначали такие ставки, опасаясь, что его небрежное управление папскими финансами приведет к банкротству. В качестве обеспечения некоторых из этих займов он закладывал свои серебряные тарелки, гобелены и драгоценности. Он редко думал об экономии, а когда делал это, то не выплачивал зарплату своей Греческой академии и Римскому университету; уже в 1517 году первый был закрыт из-за нехватки средств. Он продолжал проявлять неумеренную щедрость, посылая богатые субсидии монастырям, больницам и благотворительным учреждениям по всему христианству, осыпая Медичи почестями и средствами, кормя своих гостей по-лукуллановски, а сам ел и пил в меру.99 Всего за время своего понтификата он потратил 4 500 000 дукатов (56 250 000 долларов?), а умер, задолжав еще 400 000. В одной пасквинаде выражено мнение Рима: "Лев проел три понтификата: казну Юлия II, доходы Льва и доходы его преемника".100 После его смерти Рим пережил один из самых страшных финансовых крахов в своей истории.
Последний год его правления был полон войн. После возвращения Урбино и Перуджи ему казалось, что контроль над Феррарой и По необходим для безопасности папских государств и их способности сдерживать Францию в Милане. Герцог Альфонсо дал необходимый casus belli, отправив Франческо Марии войска и артиллерию для использования против Папы. Альфонсо, хотя и был болен и почти истощен после целого поколения папской вражды, сражался со своим обычным мужеством, и был спасен смертью Льва.
Папа тоже заболел в августе 1521 года, отчасти от боли в фистуле, отчасти от забот и волнений, связанных с войной. Он поправился, но в октябре снова заболел. В ноябре он поправился настолько, что его отвезли на его загородную виллу в Маглиане. Там до него дошли новости о том, что папская армия отбила у французов Милан. 25-го числа он вернулся в Рим, и ему был оказан дикий прием, который бывает только у победителей в войне. В тот день он слишком много ходил, вспотел, пока его одежда не промокла насквозь. На следующее утро его уложили в постель с лихорадкой. Теперь ему быстро становилось хуже, и он понял, что его конец близок. 1 декабря его обрадовало известие о том, что Пьяченца и Парма в свою очередь были взяты папскими войсками; однажды он заявил, что с радостью отдал
