моим управлением, а вы с вашей службой, могли дать хороший отчет Всемогущему Богу и оставить некоторое утешение нашим потомкам на земле.1
Двадцать восьмого числа, облаченная в пурпурный бархат, Елизавета проехала по Лондону в общественной процессии к тому самому Тауэру, где четыре года назад она была узницей, ожидавшей смерти. Теперь, по пути следования, народ приветствовал ее, хоры воспевали ее славу, дети с трепетом декламировали ей заученные наизусть речи, а "такая стрельба из пушек, какой еще никогда не было", возвещала о царствовании, которому суждено было превзойти все английские прецеденты по великолепию людей и умов.
Двадцать пять лет испытаний закалили Елизавету до мастерства. В 1533 году казалось удачей быть отцом Генриха VIII, но было опасно родиться от Анны Болейн. Позор и казнь матери пришлись на годы забвения ребенка (1536), но боль от этого мрачного наследия пережила ее молодость и уступила лишь бальзаму суверенитета. Парламентский акт (1536) объявил брак Анны недействительным, сделав Елизавету незаконнорожденной; грубые сплетни обсуждали отцовство девочки; в любом случае, для большинства англичан она была дочерью прелюбодеяния. Ее легитимность так и не была восстановлена законодательно, но другой парламентский акт (1544) подтвердил ее право, после сводного брата Эдуарда и сводной сестры Марии, наследовать трон. Во время правления Эдуарда (1547-53) она придерживалась протестантского культа, но когда на престол вступила католичка Мария, Елизавета, предпочитая жизнь постоянству, перешла на римский обряд. После того как восстание Уайетта (1554) не смогло свергнуть Марию, Елизавету обвинили в соучастии и отправили в Тауэр; но Мария сочла ее вину недоказанной и отпустила жить под надзором в Вудстоке. Перед смертью Мария признала сестру своей преемницей и отправила ей драгоценности короны. Мы обязаны правлением Елизаветы доброте "кровавой" королевы.
Более формальное образование Елизаветы было просто ошеломляющим. Ее знаменитый воспитатель, Роджер Ашам, хвастался, что "она говорит по-французски и по-итальянски так же хорошо, как по-английски, и часто охотно и хорошо говорила со мной на латыни и умеренно на греческом".2 Она ежедневно изучала теологию и стала знатоком протестантских догм; но ее итальянские учителя, похоже, передали ей часть скептицизма, который они впитали от Помпонацци, Макиавелли и Рима эпохи Возрождения.
Она никогда не была уверена в своей короне. Парламент (1553) подтвердил недействительность брака ее матери с отцом; государство и церковь согласились с тем, что она бастард; а английский закон, игнорируя Вильгельма Завоевателя, исключал бастардов из числа наследников трона. Весь католический мир - а Англия все еще была в основном католической - считал, что законной наследницей английского скипетра является Мария Стюарт, правнучка Генриха VII. Елизавете намекнули, что если она заключит мир с церковью, то Папа освободит ее от бастарда и признает ее право на правление. Она не была к этому склонна. Тысячи англичан владели собственностью, которая была экспроприирована у церкви парламентом при Генрихе VIII и Эдуарде VI. Эти влиятельные владельцы, опасаясь, что продолжение католической реставрации может привести к реституции, были готовы сражаться за королеву-протестантку; а католики Англии предпочли ее гражданской войне. 15 января 1559 года, под одобрительные возгласы протестантского Лондона, Елизавета была коронована в Вестминстерском аббатстве как "королева Англии, Франции и Ирландии, защитница веры". Английские монархи, начиная с Эдуарда III, регулярно претендовали на трон Франции. Не обошлось и без проблем для королевы.
Сейчас ей было двадцать пять, и она была во всем очаровании зрелой женственности. Она была среднего роста, с хорошей фигурой, светлыми чертами лица, оливковым цветом кожи, горящими глазами, русыми волосами и красивыми руками, которые она умела демонстрировать.3 Казалось, что такая девушка не сможет успешно справиться с охватившим ее хаосом. Враждебные конфессии делили землю, играя за власть и орудовали оружием. Нищенство было повсеместным явлением, а бродяжничество пережило страшные наказания, наложенные на него Генрихом VIII. Внутренняя торговля была заблокирована нечестной валютой; полвека фальшивой чеканки привели к тому, что кредит фиска настолько уменьшился, что правительству пришлось платить 14 процентов за займы. Мария Тюдор, поглощенная религией, скупилась на национальную оборону, крепости были заброшены, побережья не защищены, флот не приспособлен для этого, армия плохо оплачивается и плохо кормится, а ее кадры не укомплектованы. Англия, которая при Уолси удерживала баланс сил в Европе, теперь была политическим калекой, разбрасываемым между Испанией и Францией; французские войска находились в Шотландии, а Ирландия приглашала Испанию. Папа держал над головой королевы угрозу отлучения, интердикта и вторжения католических государств. Вторжение определенно назревало в 1559 году, и страх перед убийством был частью жизни Елизаветы изо дня в день. Ее спасли разобщенность ее врагов, мудрость ее советников и мужество ее души. Испанский посол был потрясен "духом этой женщины... Она одержима дьяволом, который тащит ее к себе".4 Европа не ожидала обнаружить за улыбками девушки дух императора.
II. ЕЛИЗАВЕТИНСКОЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО
Ее проникновенность сразу же проявилась в выборе помощников. Как и ее измученный отец - и несмотря на ее политическую речь в Хэтфилде, - она выбрала людей нетитулованного происхождения, поскольку большинство старших дворян были католиками, а некоторые считали себя более достойными носить корону, чем она. Своим секретарем и главным советником она назначила Уильяма Сесила, чей гений разумной политики и тщательной проработки деталей стал настолько выдающимся фактором ее успеха, что те, кто не знал ее, считали его королем. Его дед был преуспевающим йоменом, ставшим сельским джентльменом; его отец был старшиной гардероба при Генрихе VIII; приданое его матери позволило семье обзавестись комфортабельным поместьем. Уильям оставил Кембридж без диплома, изучал право в Грейс-Инн, сеял овес на лондонских полях,5 В двадцать три года (1543) он вошел в Палату общин и женился на второй жене, Милдред Кук, чей суровый пуританизм помог ему придерживаться протестантской линии. Он служил протектору Сомерсету, а затем врагу Сомерсета - Нортумберленду. Он поддерживал леди Джейн Грей, чтобы стать преемницей Эдуарда VI, но вовремя переметнулся к Марии Тюдор; по ее предложению он стал конформистским католиком и был назначен ею принимать в Англии кардинала Поула. Он был человеком дела, который не позволял своим теологическим кувыркам нарушать политическое равновесие. Когда Елизавета сделала его своим секретарем, она обратилась к нему со свойственной ей проницательностью:
Я поручаю тебе быть членом моего Тайного совета и заботиться обо мне и моем королевстве. Я сужу о тебе, что ты не будешь развращен никакими дарами и будешь верен государству; и что без уважения к моей частной воле ты дашь мне тот совет, который сочтешь наилучшим; и если ты узнаешь что-либо, что должно быть объявлено мне по секрету, ты покажешь это только мне. И уверяю вас,
