С горечью говорил это Раголд, чувствовалось, что у того душа неспокойна от увиденного. Только не получалось у него заинтересовать князя, не о том были его мысли. Снова начинал Раголд пересказ про богатства славянских земель, им виденных, перечислял меха, какие добыть можно, про воск, про мед, про золотые слитки, какие у людишек на дальних огнищах видел. Тех, что ничем меняться не хотели, что нравилось гостю, в дар давали, да просить много нельзя было. Говорил и говорил Раголд, рассказывал Геррауду-Рюрику про места, в которых побывал, про людей, которых повидал. Но только слушал его больше не сам князь, а его зять, Рольф Пешеход. Расспрашивал подробно, Геррауду уж надоело, махнул рукой:
– Ему расскажи, он мне передаст, что нужно будет.
Вроде рады и тот, и другой.
– Да, мой ярл.
Оба по привычке зовут Рюрика как дома, правильно, викинга сразу не переделаешь. Да и зачем? Не собирается Геррауд всю жизнь в этих лесах да болотах сидеть, это Рольфу нравится править, недаром того все чаще Хельги зовут. Рюрик посмотрел вслед уходящим зятю и купцу, что земли разведывал, и порадовался. Во-первых, тому, что перехватили Раголда, не то весь Скирингссал о богатствах Гардарики знал бы. Хотя и так знают, но незачем лишний раз дразнить воображение. Во-вторых, что у него есть Рольф, которому не скучно выпытывать, как и где тащить лодьи волоком, да где что менять. Чего менять, если можно прийти и взять? Вроде Рольф и викинг, морем живет, жил до тех пор, пока в Ладогу не прибыл, и кормчий отличный, и оружием владеет лучше большинства, но все его править тянет, а не завоевывать. Нет, не так, и завоевывать тоже, но не как самого Рюрика, не налетом, а хитростью и упорством. Из таких короли получаются. Вон и в Скирингссале такие правят, которые вечный мир там установили. С одной стороны, понимает Рюрик, что правильно, допусти викингов свободно биться в месте, где они собираются толпой, и скоро в Скирингссале места для погребальных костров не хватит. С другой – не по нему это. Но то викинги меж собой, а Рольф норовит с местными князьями договариваться. И знают его уже лучше, чем самого Рюрика, тоже Хельги зовут, только на свой лад. Смешно звучит: «Ольг».
Вздохнул Геррауд, пусть, пусть Рольф правит, а он еще немного подождет – и в море. Как срок выйдет, оставит сына княжить, а при нем Рольфа приглядывать, и уйдет в ненаглядную Фрисландию. Не его то дело суды судить да тяжбы разбирать вдали от моря. Нравится Хельги, так пусть и берет для Рюрика и его сыновей дань.
Выросший на драккаре, Геррауд не понимал своих предков по матери, которые сидели на суше всю свою жизнь, ему были безразличны дедовы наказы. То ли дело отец со своими предками, здесь Рюрик ведет родословную от самого Одина. Род Скьельдунгов велик и силен. Жаль, что пришлось согласиться на предложение родичей матери, не тем бы ему заниматься!
Пока князь свои мысли думал, Рольф Раголда к себе увел, да там и жить оставил. Негоже такие важные сведения наспех расспрашивать. Раголд предложил посадить кого, чтоб записали, но Рольф в ответ расхохотался, у него и в голове не потеряется!
– Ты рассказывай, рассказывай, я запомню!
Но кормил купца-викинга хорошо, женщин дал, и серебра тоже достаточно. И человека приставил, чтоб не сбежал тот, пока все не выскажет. Понял Раголд, поклялся, что не уйдет, будет с Хельги, пока нужен. Довольно кивнул Рольф, это дело.
Рассказывал Раголд новому хозяину про встречи свои с людьми, которые не желали торговать, дорожа своей свободой больше удобства и выгоды. Его поход хорошую службу сослужил Рольфу.
Допоздна жгли свечи в доме Рольфа, допоздна рассказывал и рассказывал Раголд своему новому ярлу все, что знал.
Рольф, оставшись один, долго сидел, глядя на пляшущее пламя в очаге. Словно его мысли повторял Раголд все время, он тоже так думал, понимал, что славянам для порядку крепкая рука нужна, такая, чтоб правила, а не грабила. А Рюрик не для того сюда пришел, ему дань нужна, серебро, чтоб викингов себе скупить, лен вернуть во Фрисландии да снова свободным разбоем в море заняться. Эх, ему бы, Хельги, управлять здесь, он бы собрал славян в один кулак!
Аскольд и то умнее, ушел в Киев. Это тоже хорошо, там сильный князь Дир, это не Вадим. Аскольд вроде воеводы при его дружине. Даже вон в Царьград бегал, удачно, много дани взял. Только глупый крестился, не потому глуп, что крещенный, а потому, что один средь всей дружины, нужно было и дружину крестить, не может быть глава воинства одной веры, а его вои другой. Плохо кончится, тем более что Дир рядом. Но Рольфу это на руку, понимает, что Рюрик здесь не навсегда, после него кто останется? Аскольда с Диром стравить несложно, чтоб самому все к рукам прибрать…
Рольф видел перед собой стены Киева, хотя там и не бывал. Он понимал, что и в Хольмгарде сидеть нельзя, отрезан тот от других богатых земель этим самым волоком. В Киев нужно, оттуда начинать завоевывать остальные земли, заставить себе платить дань, а не печенегам да хазарам. Но Геррауд туда не пойдет, там совсем моря нет. Рюрика тянет обратно в Ютландию? Пусть уходит, только пусть Ингоря оставит править. Маленький тот, но с ним Рольф будет. Для Ингоря Рольф все сделает, и земли славянские в кулак соберет, и торговлю наладит. Для Ингоря – да! Только нужно, чтоб Рюрик ему все оставил, ему, а не старшим сыновьям. И чтоб ни о чем не догадался.
Нужно отправить в Киев этого купца Раголда, пусть следит, что делается, да доносит до него, Олега. Купец подозрений не вызовет и про все знать будет.
Через несколько дней вдруг засобирался Раголд плыть обратно к Днепру. Разговоры завел про торги киевские. Хорошо, что Рюрик того не слышал, не так глуп, чтоб не понять, зачем новый приятель Рольфа к Аскольду отправился. Но князь не интересовался делами какого-то купца, своих хватало. С Раголдом, как всегда, отправился Хорень. С тех пор и на долгие годы эти двое будут исправно нести службу для Рольфа-Олега, один добывая, а другой принося нужные вести. Вот и в этот раз всего через полгода вернулся к Рольфу Хорень пересказать про то, что его приятель-купец Раголд разузнал, да товару кой-какого для киевских торгов купить…
Сам Геррауд все чаще задумывался о том, что делать дальше. На довольство или недовольство славян Рюрику было наплевать, но он не смог бы так долго жить в этом лесистом краю, если б не ежедневное давление Рольфа. Будь его воля, построил бы крепость, посадил бы здесь того же Рольфа, если ему так нравится возиться с людишками, которые не знают запаха моря, а сам уплыл бы в ненаглядную Фрисландию. А может, так и сделать? Пусть правит, если нравится. Для него, Геррауда.
Геррауд услышал, как во дворе Рольф громко (у него просто не получается тихо) отчитывает какого-то купца, что привез им плохое зерно, даже пришлось скормить лошадям. Обманщик хорошо понимал, что это пока Ольг просто рычит на него, чуть позже, если сам не предложит заменить на лучшее в двойном размере, просто вытряхнет из него все, что тот имеет, и бросит подыхать. Крут зять княжеский, ох, крут. Но любят его, потому как ругает за дело, не любит обмана.
Конунг усмехнулся, дело ли викинга вот так спорить с подвластными людьми? Рольф ведет себя как настоящий управитель имения и не больше. Невдомек было надменному ярлу, что словене потому и согласились с прозвищем Рольфа – Мудрый, что увидели ту самую мудрость в правлении. Люди любят жестких, но справедливых правителей и прощают им то, что не простили бы мягкому и слабому. Правда, если видят, что не безразличны такому человеку; если жесткость только из-за надменности, то ее за достоинство не признают, в лучшем случае боятся, в худшем – мстят. Рольф-Олег проявлял заботу о тех, кто делал порученное хорошо, поэтому его уважали и даже любили. Это не дано его заносчивому ярлу. Но и не нужно, Геррауд усмехнулся, его не интересовало отношение этих рабов, позвавших варягов на свою голову. Их дело работать, умножая его богатства.
