риск, которому подвергались их инвестиции, на неопределенность и периодичность поставок, на то, что их грузы могут быть основаны, на колебания рынка, на уловки конкурентов и на постоянные забастовки, которые повышали зарплаты и цены, нарушали курс валюты и сужали прибыль некоторых работодателей до грани платежеспособности.2 Луи де Невер, граф Фландрии, слишком решительно встал на сторону работодателей. Население Брюгге и Ипра, поддержанное окрестным крестьянством, подняло восстание, свергло Людовика, разграбило аббатства и убило несколько миллионеров. Церковь наложила интердикт на восставшие районы; тем не менее повстанцы заставляли священников читать мессу, а один из лидеров, пройдя 450 лет по пути Дидро, поклялся, что никогда не успокоится, пока не повесит последнего священника.3 Людовик обратился к своему сеньору, французскому королю; Филипп VI прибыл, разбил революционные силы при Касселе (1328), повесил бургомистра Брюгге, восстановил графа и сделал Фландрию зависимой от Франции.
Франция в целом была гораздо менее индустриализована, чем Фландрия; производство по большей части оставалось на стадии ремесла, но Лилль, Дуай, Камбрей и Амьен повторяли текстильную оживленность близлежащих фламандских городов. Внутренней торговле мешали плохие дороги и феодальные пошлины, но благоприятствовали каналы и реки, составлявшие систему естественных магистралей по всей Франции. Растущий предпринимательский класс в союзе с королями достиг к 1300 году высокого положения в государстве и такого богатства, которое шокировало богатое землей и бедное деньгами дворянство. Купеческие олигархии правили городами, контролировали гильдии, ревностно ограничивали производство и торговлю. Здесь, как и во Фландрии, в городах кипел революционный пролетариат.
В 1300 году восстание бедных крестьян, известных в истории как пастухи Пастуро, пронеслось по городам, как и в 1251 году, собрав за собой возмущенных пролетариев. Во главе с монахом-бунтарем они двинулись на юг, в основном босые и безоружные, провозгласив своей целью Иерусалим. Голодные, они грабили лавки и поля; сопротивляясь, они находили оружие и становились армией. В Париже они вскрыли тюрьмы и разгромили войска короля. Филипп IV заперся в Лувре, дворяне удалились в свои крепости, купцы затаились в своих домах. Орда шла дальше, пополняясь обездоленными жителями столицы; теперь она насчитывала 40 000 мужчин и женщин, грубиянов и пиетистов. В Вердене, Ауше и Тулузе они вырезали всех имеющихся евреев. Когда они собрались в Эгесморте, на берегу Средиземного моря, сенешаль или шериф Каркассона окружил их своими войсками, лишил припасов и ждал, пока все мятежники не умерли от голода или моровой язвы, за исключением нескольких человек, которых он повесил.4
Что это было за правительство, оставившее Францию на произвол алчных богачей и беззаконной бедности? Во многих отношениях это было самое умелое правительство в Европе. Сильные короли XIII века подчинили феодалов государству, организовали национальную судебную систему и администрацию с обученной гражданской службой и время от времени созывали Генеральные штаты - первоначально общее собрание владельцев поместий, затем совещательное собрание делегатов от дворянства, духовенства и бюргерства или среднего класса. Вся Европа восхищалась французским двором, где могущественные герцоги, графы и рыцари смешивались с облаченными в шелка женщинами на элегантных празднествах и в изящных рогоносцах, а поединки на блестящих турнирах поддерживали рыцарский блеск. Король Иоанн Богемский называл Париж "самой рыцарской резиденцией в мире" и признавался, что не выносит жизни за его пределами.5 Петрарка, посетивший его в 1331 году, описывал его менее романтично:
Париж, хотя он всегда уступал своей славе и был во многом обязан лживости собственного народа, несомненно, великий город. Более грязного места я не видел, разве что Авиньон. В то же время в нем живут самые ученые люди, и он похож на большую корзину, в которой собраны самые редкие плоды всех стран. Было время, когда из-за свирепости своих нравов французы считались варварами. В настоящее время ситуация полностью изменилась. Веселый нрав, любовь к обществу, непринужденность и игривость в разговоре теперь характеризуют их.
Они ищут любую возможность отличиться и ведут войну против всех забот, шутя, смеясь, распевая, едя и выпивая.6
Филипп IV, несмотря на свои квазипиратские конфискации у тамплиеров и евреев, завещал почти пустую казну своему сыну (1314). Людовик X умер после недолгого правления (1316), не оставив наследника, но оставив беременную жену. После некоторого перерыва его брат был коронован как Филипп V. Соперничающая фракция добивалась трона для четырехлетней дочери Людовика - Жанны; но собрание дворян и духовенства издало знаменитое постановление (1316), согласно которому "законы и обычаи, нерушимо соблюдаемые среди франков, исключают дочерей из короны".7 Когда сам Филипп умер без сына (1322), это постановление было повторено, чтобы не допустить его собственную дочь к трону, и его брат был провозглашен королем как Карл IV.* Очень вероятно, что эти решения были направлены также на то, чтобы исключить из престолонаследия сестру Филиппа IV, Изабель, которая вышла замуж за Эдуарда II Английского и родила Эдуарда III (1312). Французы решили, что ни один английский король не должен править Францией.
Когда Карл IV умер, не оставив потомства (1328 год), прямая линия королей Капетингов прервалась. Эдуард III, ставший королем Англии за год до этого, представил собравшейся аристократии Франции свои претензии на французский престол как внук Филиппа IV и самый прямой живой потомок Хью Капета. Собрание отклонило его притязания на том основании, что мать Эдуарда не может передать ему корону, от которой она сама была отстранена постановлениями 1316 и 1322 годов. Бароны предпочли племянника Филиппа IV, графа Валуа; так Филипп VI положил начало династии Валуа, которая правила Францией до тех пор, пока Генрих IV не открыл династию Бурбонов (1589). Эдуард протестовал, но в 1329 году он приехал в Амьен, принес дань уважения и поклялся в полной верности Филиппу VI как своему феодалу в Гаскони, Гиени и Понтё. По мере того как Эдуард взрослел и мудрел, он раскаивался в своем подданстве и снова мечтал сесть на два трона сразу. Советники уверяли его, что новый Филипп - слабак, который планирует вскоре отправиться в крестовый поход в Святую землю. Это казалось благоприятным временем для начала Столетней войны.
II. ДОРОГА В КРЕСИ: 1337-47 ГГ.
В 1337 году Эдуард официально возобновил свои притязания на французскую корону. Отказ от его притязаний стал лишь ближайшей причиной войны. После нормандского завоевания Англии Нормандия в течение 138 лет принадлежала английским королям ; Филипп II вновь завоевал ее для Франции (1204); теперь многие английские дворяне нормандского происхождения могли рассматривать предстоящую войну как попытку вернуть свою родину. Часть английской Гиени была отторгнута Филиппом IV и Карлом IV. Гиенна благоухала виноградниками, а торговля вином из Бордо была слишком ценным благом для Англии, чтобы
