с которой придется начать новый отсчет. Но я не знаю, что делать. Куда теперь стремиться? О чем мечтать? Говорят, не стоит бояться начинать сначала, только вот чистого начала нет. Пройденный путь не сотрешь, шрамы от падений и мозоли от неудобной обуви ограничений не вылечишь. Время потеряно, шансы упущены, и все, что остается, – топтаться на месте, упиваясь сожалениями, или шагать вперед в неизвестность. И я пока не знаю, что хуже: замереть навсегда или же решиться на еще одну прогулку, которая снова может привести в никуда?
– Ясь, – Карина легонько касается моего плеча, – все нормально?
– Конечно, – лгу я. – Давай тоже потанцуем.
– Под это?
– Под что угодно. Если вернемся за стол, Злата меня съест.
– Зачем ты вообще решила рассказать все сегодня?
– Чтобы все поскорее смирились. Плюс статус именинницы дает иммунитет к нотациям.
– А ты сама?
– А что я?
– Готова смириться?
– Эй-эй. Статус именинницы. Помнишь?
Карина звонко цокает языком, точно как наша бабушка, и я закручиваю ее в дурашливом танце под чувственный тенор Меладзе, в жизнь которого красиво вошла какая-то удивительная женщина, а потом ушла. Вот бы и мне хватило сил так же красиво уйти из жизни моего почти бывшего мужа, но над этим еще предстоит поработать.
Около одиннадцати часов вечера мы с Кариной провожаем родителей и семью Бондаревых до машин такси, а сами неторопливо шагаем в сторону центральной улицы города по узкому асфальтированному тротуару. Теплая летняя ночь создает иллюзию безопасности и спокойствия, но я точно знаю, что молчание сестры не продлится дольше пары минут.
– Ну-у-у… – заговорщически тянет она. – Все прошло не так уж и плохо. Бабуля даже обняла тебя, так что ты все еще можешь претендовать на пару строчек в ее завещании, а вот Злату, по-моему, твои объяснения не устроили.
– Это ее проблемы, – отмахиваюсь я, осторожно переступая трещину на дорожке.
– Она будет копать.
– Флаг ей в руки.
– Ты же понимаешь, что за следующую неделю эта новость облетит всех наших родственников?
– Если они будут присылать мне утешительные подарки, то я только рада.
– Яся! – требовательно прикрывает Карина.
– Что?! – шутливо отвечаю ей в тон.
– Нужно всем рассказать правду!
– Билборд закажем?
– Я не шучу, – фыркает она. – Зачем ты его выгораживаешь?
– Малышка…
– Не надо со мной как с грудничком.
– Хорошо, не буду. Но, как взрослая, ты должна понимать, что отношения двоих всегда больше, чем рассказ одной из сторон.
– И с его стороны это ты во всем виновата? Так?
– Может быть. Думаю, мы оба по-своему косячили.
– О-о-о… что за чушь? Ты дала ему почти год, чтобы разобраться в себе, а он…
– Он и разобрался, – кисло хмыкаю я.
– Но…
– Карина, хватит! Я знаю, что ты пытаешься меня защитить. Ты единственная, кто в курсе того, что именно со мной происходит, но, прошу, не усугубляй. Говорить плохо о своем мужчине, пусть и бывшем, это в первую очередь говорить о том, насколько ты сама дура.
– Логично, – задумчиво отзывается сестра.
– Еще бы.
– Поэтому я узнала настоящего Сереженьку только полгода назад, да? Сор из избы и все дела?
– Именно. То, что я могла ему простить, вы бы не простили. Но пусть о том, что я не слишком уж блещу умом, будешь знать только ты. Договорились?
– Ладно.
– Вот и отлично. Теперь можешь позвонить Владу.
– Зачем?
– Чтобы он тебя забрал.
Чувствую, как пристальный взгляд сестры прожигает мой висок, и нехотя поворачиваюсь:
– Ну что еще?
– А ты куда собралась?
– Кто из нас вообще старше, а? Мне двадцать шесть, не забыла? Я не обязана отчитываться перед тобой.
Карина пытливо прищуривается, и ее ноздри устрашающе раздуваются от порывистого вдоха.
– У тебя что, свидание? И ты мне не сказала? Кто он? Как зовут?!
Каблук цепляется за неровность тротуарного покрытия, и я подпрыгиваю на одной ноге, потеряв босоножку. Карина пихает ее ближе ко мне носком белоснежного кеда и продолжает выжидающе таращиться.
– Нет никакого свидания, – нервно посмеиваюсь я.
– Тогда куда ты намылилась?
– А ты точно уже достаточно взрослая для ответа?
– Конечно.
– Ну-у-у… у меня уже давно не было нормального секса, и я собираюсь подарить его себе на день рождения. Довольна?
– Собираешься склеить первого попавшегося парня?! – И без того крупные глаза Карины становятся вдвое больше.
– Хотя бы попробовать. – Я театрально развожу руками, и легкая ткань пиджака натягивается на спине и плечах. – Ведь теперь мне придется добывать секс, как и всем остальным простым смертным, – лестью и позерством.
– Я с тобой!
– Ни за что!
– Почему?!
– Потому что тебе двадцать, и ты в сто раз красивее меня!
– Что за бред?!
– Карина-а-а… – устало тяну я, запрокинув голову, и разворачиваюсь, шагая дальше по тротуару.
– Все-все, – бурчит она, догоняя меня. – Я тебя поняла. Сейчас наберу Влада, но если что, ты сразу…
– Да, мой маленький армянский Супермен… я сразу тебе позвоню.
В темном пространстве бара с трудом можно протолкнуться. Все столики заняты, как и места за длинной барной стойкой, танцпол тоже забит до отказа, а музыка долбит по ушам. Смотрю на веселящуюся молодежь, и под ложечкой неприятно посасывает. Мне еще никогда не приходилось ходить в такие места одной, со мной всегда был Сережа и наша большая компания. Я даже не предполагала, что это может быть… страшно? Да, именно так. Страшно находиться среди одурманенной алкоголем толпы незнакомцев.
Получаю легкий толчок в плечо, какой-то парень кричит мне что-то невнятное и скрывается из виду среди движущихся во всполохах цветных огней тел. Сжимаю в пальцах купон на бесплатный коктейль, который мне выдали на входе как имениннице после проверки документов, и мысленно отговариваю себя от трусливого побега. Я должна хотя бы попытаться, попробовать свободу на вкус. Сейчас есть только я и мои желания. Никто не осудит, никто не запретит и не будет указывать, что делать и как себя вести. Азарт будоражит кровь, разбавленную шампанским, и я пробираюсь к барной стойке. С одной стороны даже любопытно, какой я могу быть без обручального кольца.
Когда долгое время находишься в отношениях, то срастаешься с этим образом недоступности. Длинный список ограничений и правил, написанный партнером, диктует каждый шаг, и поначалу это кажется нормальным, даже естественным. Зачем внимание других, когда есть любимый? Зачем общение, когда интересует лишь один особенный человек? Нет необходимости в одобрении или поощрении от кого-либо, кроме того самого. Нет даже мысли о ком-то другом, лишь желание быть рядом с тем, от чьего присутствия бабочки в животе сходят с ума. И все это прекрасно
