он уехал из Парижа, но вскоре вернулся. Там, после продолжительной болезни, он умер (9 апреля 1553 года). Старая история рассказывает, что когда на смертном одре его спросили, куда он собирается идти, он ответил: Je vais chercher un grand peut-être - "Я иду искать великое возможно". 29 Увы, это легенда.
2. Гаргантюа
Пролог к первой книге (первоначально - ко второй) сразу дает понять вкус и запах всего произведения:
Благороднейшие и прославленнейшие пирующие, и вы, трижды драгоценные, покрытые язвами клинки (ибо вам и никому другому я посвящаю свои труды).... Если бы вы увидели внешность Сократа и оценили его по внешним признакам, вы бы не отдали за него и шелухи лука..... Вы, мои добрые ученики, и некоторые другие веселые глупцы, читая приятные названия некоторых книг нашего изобретения... слишком готовы судить, что в них нет ничего, кроме шуток, насмешек, развратных речей и увеселительной лжи..... . Но... прочитав этот трактат, вы найдете... учение более глубокого и абстрактного рассмотрения... как в том, что касается нашей религии, так и в вопросах государственных и экономических..... Некий придурковатый кокскомб говорит [плохое] о моих книгах, но для него это брэн... Веселитесь теперь, мои ребята, веселите свои сердца и с радостью читайте.... . Оторвись, Супернакула!
Это знаменитый перевод Уркхарта, который иногда переигрывает оригинал, но в данном случае вполне верен ему, даже с язвительными словечками, которые теперь уже не допускаются в светской речи. В этих двух абзацах мы видим дух и цель Рабле: серьезную сатиру, облеченную в шутовские одежды, а иногда и приправленную нечистотами. На свой страх и риск мы приступаем к чтению, благодаря за то, что печатное слово не пахнет, и надеясь найти алмазы на свалке.
Гаргантюа начинается с бесподобной генеалогии, составленной по форме Писания. Отцом великана был Грангузье, король Утопии; матерью - Гаргамель. Она вынашивала его одиннадцать месяцев, а когда у нее начались боли, их друзья собрались на веселую попойку, утверждая, что природа не терпит пустоты. "Овечье мужество!" - беззлобно говорит жене гордый отец; "Отправь этого мальчика, и мы быстро приступим к работе... сделаем другого". На мгновение она желает ему судьбы Абеляра; он предлагает исполнить это немедленно, но она передумывает. Нерожденный Гаргантюа, обнаружив, что обычный выход материнства перекрыт несвоевременным вяжущим средством, "вошел в полую вену" Гаргамеллы, пробрался через ее диафрагму и шею и "вышел через левое ухо". Как только он родился, он закричал, так громко, что его услышали два округа: À boire! à boire! à boire! - "Пить! пить! пить! пить!". Для его питания было приготовлено 17 913 банок молока, но он рано отдал предпочтение вину.
Когда пришло время дать юному великану образование и сделать его пригодным для наследования трона, он получил в наставники мэтра Жобелена, который сделал из него болвана, набив его память мертвыми фактами и сбив с толку схоластическими доводами. Пойдя на отчаянный шаг, Гаргантюа передал мальчика гуманисту Понократу. Учитель и ученик отправились в Париж, чтобы получить новейшее образование. Гаргантюа ехал на огромной кобыле, чей размашистый хвост срубал на своем пути огромные леса, отчего часть Франции превратилась в равнину. Прибыв в Париж, Гаргантюа остановился на башне Нотр-Дама; ему понравились колокола, и он украл их, чтобы повесить на шею своей лошади. Понократ начал перевоспитание испорченного великана с того, что дал ему огромное чистящее средство, чтобы очистить кишечник и мозг, которые находятся в близком родстве. Очищенный таким образом, Гаргантюа полюбил образование; он начал ревностно тренировать одновременно свое тело, ум и характер; он изучал Библию, классику и искусства; он учился играть на лютне и вирджине и наслаждаться музыкой; он бегал, прыгал, боролся, лазал и плавал; он занимался верховой ездой, поединками и навыками, необходимыми на войне; он охотился, чтобы развить свою храбрость; а чтобы развить свои легкие, он кричал так, что его слышал весь Париж. Он посещал металлургов, каменотесов, ювелиров, алхимиков, ткачей, часовщиков, печатников, красильщиков и, "дав им немного выпить", изучал их ремесла; каждый день он принимал участие в какой-нибудь полезной физической работе; иногда он ходил на лекции, на судебные заседания или на "проповеди евангелических проповедников" (протестантский оттенок).
На фоне всего этого обучения Гаргантюа внезапно был призван обратно в царство своего отца, потому что другой король, Пикрохоль, объявил войну Грангузье. Почему? Рабле заимствует историю из "Жизни Пирра" Плутарха и рассказывает, как генералы Пикрохола хвастались землями, которые они завоюют под его предводительством: Франция, Испания, Португалия, Алжир, Италия, Сицилия, Крит, Кипр, Родос, Греция, Иерусалим..... . Пикрохоль ликует и раздувается. Но старый философ спрашивает его: "Каков будет конец стольких трудов и крестов?" "Когда мы вернемся, - отвечает Пикрохоль, - мы сядем, отдохнем и повеселимся". "Но, - предлагает философ, - если по воле случая вы никогда не вернетесь, ведь плавание долгое и опасное, не лучше ли нам отдохнуть сейчас?" "Довольно, - вскричал Пикрошоль, - идите вперед; я ничего не боюсь..... Кто любит меня, иди за мной" (I, xxxiii). Конь Гаргантюа почти выигрывает войну с Пикрохолом, утопив тысячи врагов одним простым движением.
Но настоящим героем войны стал монах Иоанн, который любил сражаться больше, чем молиться, и позволял своему философскому любопытству заходить в самые опасные переулки. "По какой причине, - спрашивает он, - бедра джентльменки всегда свежи и прохладны?" - и хотя он ничего не находит об этой занимательной проблеме у Аристотеля или Плутарха, сам дает ответы, богатые женской эрудицией. Все люди короля любят его, кормят и поят вином до отвала; они предлагают ему снять монашескую мантию, чтобы больше есть, но он боится, что без нее у него не будет такого хорошего аппетита. Все недостатки, которые протестантские реформаторы вменяли в вину монахам, сатирически изображены на примере этого веселого представителя их племени: их праздность, обжорство, гурманство, молитвенное бормотание и враждебность ко всему, кроме узкого круга занятий и идей. "В нашем аббатстве, - говорит монах Джон, - мы никогда не учимся, боясь свинки" (I, xxxix).
Гаргантюа предложил вознаградить монаха за добрые дела, сделав его аббатом уже существующего монастыря, но Джон умолял дать ему средства на основание нового аббатства с правилами, "противоречащими всем другим". Во-первых, в нем не должно быть никаких ограждающих стен; обитатели должны быть вольны покидать его по своему усмотрению. Во-вторых, не должно быть исключений для женщин; однако входить туда должны только те женщины, которые "красивы, хороши собой, приятного нрава" и в возрасте от десяти до пятнадцати лет. В-третьих, принимаются только мужчины в возрасте от двенадцати до
