XIX века. Баскервиль, читавший быстро и впитывавший все с жадностью автодидакта, должен был узнать, что резчик букв должен использовать "молотки и напильники всех видов", подобные тем, которыми пользуются "часовщики". Он узнал бы, что для создания букв необходимо владеть углами; что расплавленный металл, залитый в форму, закаляется свинцом с помощью железных гвоздей, смешанных с сурьмой, и все это взбивается и расплавляется в железной ступке в печи, а затем выливается в железный горшок; что "рабочий обычно отливает около трех тысяч таких букв за день". Он должен был привыкнуть к телесному языку шрифта: "лицо" буквы, перед которым находится "голова" с "бородой" или "шеей", а под ним - "спина", "живот" и "тело".
Баскервиль изучил бы изображение интерьера литейной мастерской Уильяма Каслона (здесь): четыре литейщика стоят слева; мальчики в центре отламывают "струи" или "изломы" металла, прикрепленные к буквам, когда они выходят из формы, и растирают буквы до гладкости. Баскервиль не преминул бы взглянуть на большие устройства слева и справа от стола: формы, но увеличенные в десять раз, чтобы с гордостью демонстрировать свои хитросплетения и парить, словно аллегории технического прогресса.
Примерно в то время, когда Баскервиль, скорее всего, читал эту статью, произошло второе важнейшее событие - в его жизни появилась Сара Ивс. Сара стала важнейшим катализатором печатной карьеры Баскервиля: без нее его книгоиздание не достигло бы такого расцвета. Долгое время она выглядела маловероятной женой и деловым партнером. Сара Растон родилась в Астоне, недалеко от Бирмингема, и в возрасте всего шестнадцати лет вышла замуж за Ричарда Ивса из Ярдли в 1724 году, и у них родились три мальчика и две девочки: Роберт, Джон, Ричард, Сара и Мэри. Вскоре брак начал давать трещину, во многом благодаря уговорам и лжи мужа: Сара вышла замуж за преступника. Ричард Ивс подделал завещание своего брата, написав в нем, что Роберт Ивс завещал все свое имущество "любящему брату". Опасаясь последствий обнаружения подделки, которое могло привести к его повешению, Ричард в 1743 году бросил Сару и бежал в Америку, оставив ее в одиночестве оплакивать их сына Роберта, который только что умер. После этого Ричард на девятнадцать лет исчезает из исторических записей - о его предположительно преступной деятельности в Америке ничего не известно, - пока в 1762 году он вновь не появляется в Бирмингеме, пытаясь и безуспешно пытаясь завладеть семейными землями.
С 1750 по 1764 год Сара и четверо ее выживших детей жили с Баскервилем в его величественном доме с садами под названием Изи-Хилл. Сару называли его "экономкой", но, похоже, все понимали, что она была его женой во всех отношениях, кроме юридических - они не могли пожениться, если ее муж был еще жив где-то в Америке. Иногда комментарии были неприятными. Уильям Шенстоун распространял сплетни в адрес Баскервилей, но Саре пришлось пережить достаточно, чтобы не подвергаться нападкам поэта с кривой губой. В течение нескольких лет о Саре говорили как о миссис Баскервиль, прежде чем они официально поженились в июне 1764 года, в возрасте пятидесяти шести и пятидесяти семи лет, освободившись после смерти Ричарда за месяц до этого. Джон относился к детям Сары как к своим собственным; он называл Джона "своим старшим сыном" и "предполагаемым преемником", и смерть Джона в 1763 году стала для него горьким ударом.
Примерно в 1750 году, когда Сара и ее дети переехали к Баскервилям, начались его эксперименты в области печати. Ее присутствие, неясное или диссонирующее с судящим внешним миром, но ясное и правильное для Сары и Джона, позволило Баскервилю работать с новым энтузиазмом. Сара дала волю его воображению: он всегда мог высказать свои мысли, но с ней рядом он мог высказать мысли, стоящие за его мыслями. В предисловии к "Потерянному раю" Баскервиль писал, что "среди нескольких механических искусств, которые занимали мое внимание, нет ни одного, которым бы я занимался с таким постоянством и удовольствием, как основание писем". Устойчивость и удовольствие могут иметь место только в среде, которая позволяет это делать.
Но Сара принесла не только эмоциональную стабильность. Она также обладала определенным опытом в полиграфии, приобретенным за годы работы с Баскервилем. После его смерти в 1775 году Сара выпустила два новых издания работ, ранее напечатанных ее мужем, отчасти в знак почтения, но также и как проявление своего собственного книгоиздательского таланта: An Introduction to the Knowledge of Medals (1775) Дэвида Дженнингса, октаво с мраморными передними краями, которое продавал известный радикальный лондонский книготорговец Джозеф Джонсон на церковном дворе Святого Павла в Лондоне; и дуодецимо на латыни "Сочинений Горация" (1777). Обе книги демонстрируют уровень типографской уверенности и мастерства, что означает, что Сара, должно быть, проводила много времени, работая за прессом вместе с мужем, пока он был жив. Историки часто предполагают, что вдовы могли взять на себя управление типографией мужа после его смерти, получив своего рода запоздалое агентство, но очевидно, что Сара активно участвовала в создании книг при жизни мужа. Прискорбное недавнее утверждение историка дизайна "Эмимент" о том, что "единственной претензией на славу Сары Ивс является ее роль в скандальной ситуации в семье Баскервилей", само по себе скандально не соответствует действительности.
Еще более непосредственное участие Сары в успехе Баскервилей в области джапаннинга. Мы не знаем, как именно Баскервиль приобрел свои навыки, но он был одним из первых сторонников индустрии, которая стала важнейшим ремеслом для Бирмингема и Вулверхэмптона примерно на 200 лет. В 1742 году Баскервиль подал заявку на получение патента на производство "точно правильных и ровных" металлических изделий, таких как чайные подносы и другие предметы домашнего обихода.
которые я предлагаю покрыть японским или лаковым лаком... [чтобы] получить прекрасный светящийся цвет красного дерева, черный цвет, ни в чем не уступающий самому совершенному индийскому товару, или имитацию черепаховой раковины, которая значительно превосходит саму природу как по цвету, так и по твердости, и каждый цвет допускает самую совершенную полировку, красота которой, без насилия, не будет нарушена в течение нескольких веков.
Успех Баскервилей был достаточно прибыльным, чтобы он смог приобрести Изи-Хилл, 8 акров земли к северо-востоку от Бирмингема. Он построил дом с элегантной лестницей из красного дерева, ведущей на галерею, из окон которой посетители могли наблюдать за садами и, мелькающими сквозь деревья, мастерскими и складами. Изи-Хилл стал домом Баскервилей до самой смерти. Он купил карету с боковыми панелями из япана ("визитная карточка торговли Баскервилей", по словам Уильяма Хаттона), которую тянули по Бирмингему четыре лошади кремового цвета. Баскервиль, который даже "на закате
