не плохо. Отдельная спальня для Ленина, Крупская также имела свою комнату. Вместе с ними жила сестра Владимира Ильича – Мария. Пищу готовила горничная в чистенькой кухне. Проживала женщина здесь же в смежной комнате площадью около 18 метров. Санузел был снабжен ванной с душевым шнуром и большой редкостью по тем временам – ватерклозетом.
Впрочем, весь этот роскошный по тем временам быт не интересовал председателя Совнаркома. С его напряжённым режимом работы и пользоваться то всем этим комфортом было некогда. Разумеется, за исключением санузла.
В кабинете Ленин появлялся около одиннадцати часов утра, однако до этого он уже мог просмотреть важные документы или написать несколько писем. Заканчивал работу Владимир Ильич около полуночи. Выходных не было, лишь изредка он мог выбрать себе несколько дней отдыха в Горках или на охоте. Так было до болезни, которая начала проявлять себя уже в конце 1921 года.
Очередной день сентября 1922 года выдался, как всегда трудный. От одиннадцати утра Владимир Ильич пишет письма, подписывает телеграммы и принимает посетителей. От двенадцати до трёх часов участвует в заседании Политбюро, после чего немедленно возвращается в рабочий кабинет.
Горничная Саша радостно убирала посуду со стола. Последнее время Ленин стал раздражительным, но сегодня трапеза обошлась без конфликтов, что и стало причиной приподнятого настроения девушки.
Владимир Ильич вытер губы салфеткой и бросил её в тарелку. Подхватил галстук, небрежно брошенный на спинку венского стула, и встал из-за стола. На выходе вместо благодарности, вежливо поклонился горничной и вышел.
Ленин не спеша брёл по длинному коридору. В самом его конце направо и была дверь в кабинет. Владимир Ильич хотел свернуть раньше, в свою комнату, чтобы отдохнуть, но передумал и пошёл дальше. Возле входа в комнату сестры Маняши приостановился, стукнул один раз и отворил дверь. Марии Ильинична отобедала чуть раньше, и Ульянов рассчитывал застать её на месте, но комната оказалась пустой.
Ленин двинулся дальше. На ходу он надел галстук и старательно, не застегивая верхнюю пуговицу рубашки, затянул узел. Вот – вот должен был приехать Дзержинский и Владимир Ильич хотел выглядеть аккуратным и подтянутым.
Пока Ульянов шёл по коридору, вслед ему из дверей кухни пристально смотрела Надежда Константиновна. Весной у Владимира Ильича начались припадки с потерей сознания. Эти припадки случались довольно часто, и несколько раз они заставали его на ходу, он падал, и теперь Крупская старалась постоянно присматривать за мужем, не оставляя его надолго одного.
Тем временем Ленин свернул в зал заседаний, прошёл вдоль длинного стола с рядами стульев и через запасную дверь попал в свой кабинет. Крупская, как только Владимир Ильич скрылся за дверью, спешно вернулась в столовую, подхватила стакан тёплого чая с лимоном и быстро направилась к мужу.
Ульянов, несмотря на болезнь, не терпел опеки, и чай был лишь предлогом. Хитрость удалась. Когда Надежда Константиновна вошла в кабинет, Владимир Ильич поливал водой из кувшина любимую пальму в кадке возле окна. Он оглянулся на звук открывшейся двери, увидел жену и заулыбался. «Спасибо, Наденька», – промолвил Ульянов. Крупская ответила ему приветливой улыбкой и тихонько вышла.
Владимир Ильич сел за стол, набросал список необходимых книг из библиотеки и задумался. Тревога сжимала его сердце. Он чувствовал, как болезнь наступает, забирает силу, и его некогда знаменитая работоспособность снижается. Вождь мирового пролетариата чувствовал, что дело его жизни, то чего он добился, рычаги управления его детищем уплывают из рук, а власть постепенно перехватывает тот, кто вскоре превратит народное государство в диктатуру. Ульянов давно уже не отдавал себе отчёта в том, что и сам он давно превратился в деспота, да и государство так и не принесло населению ни социальной справедливости, ни благополучия, ни равенства.
Ленину вновь стало страшно. Он сидел и прислушивался работе своего организма, пытаясь определить, как далеко зашла болезнь. Надежда на полное выздоровление не покидала его, хотя уже и уменьшилась до едва ощутимых размеров. Ленин поднялся из-за стола и встал прямо, затем зажмурил глаза, резко повернул голову сначала влево, потом вправо и открыл глаза. Голова не закружилась, и он с облегчением уселся обратно.
Председателю Совнаркома теперь показалось, что немеет правая рука. Он положил её на стол перед собой. Помассировал мизинец, потом те же действия произвел с левой кистью. Этой процедурой он попытался сравнить тактильные ощущения правой и левой конечностей. Ему показалось, что различия нет, и это тоже слегка успокоило его. Таким образом Ульянов пытался сам себя диагностировать – не начала ли возвращаться болезнь.
Владимир Ильич взял стакан сладкого чая и отхлебнул глоток. Растерянность во взгляде выдавала неуверенность в своих силах, благо, что свидетелей тому не было. Теперь Ульянов уже сомневался в правильности выбора, сделанного им много лет назад, вероятно, тогда болезнь пришла бы позже.
Он прекрасно помнил, как внезапно и рано, апоплексический удар убил его отца. Сострадания он в то время не испытал, потеря отца не сильно огорчила юношу – молодость всегда создаёт иллюзию бессмертия, и вот теперь приходит его черёд занять место на кожаном диване, почти таком же как тот, на котором скончался Илья Николаевич.
Так обидно уходить сейчас, когда гражданская война завершилась, угроза разрушения государства уменьшилась и теперь, именно теперь можно было начать строительство нового народного строя, доказывать состоятельность социалистического общества, а может и распространить его на весь мир. Ведь Коминтерн действовал, набирал силу, и в ноябре должен был начаться четвертый конгресс.
Резкий звонок телефона вырвал его из объятий страха близкой смерти. Ульянов поднял трубку и произнёс:
– У телефона.
– Володя, Феликс Эдмундович выехал и скоро будет, – сообщила Крупская.
– Хорошо, как будет – сразу проси. И ещё, я тут составил список книг…зайди, пожалуйста. Записок нет?
– Нет. Сейчас буду, – ответила соратница и жена в одном лице и положила трубку. Почти сразу же Ленин услышал в коридоре торопливые шаги, приглушенные ковровой дорожкой. Через несколько мгновений Надежда Константиновна вошла в кабинет, взяла протянутый ей листок, спросила: «Что-нибудь ещё?» – получила отрицательный ответ и вышла.
С недавнего времени Ульянов для различного рода споров и полемик предпочитал пользоваться записками, потому что, как он сам выражался «обмен коротенькими записочками нервы выносят легче разговоров». После прочтения через час или два он отправлял ответ с нарочным. И это уже был не тот Ленин. Раньше на обдумывание колкого и четкого ответа у него уходило не более десяти минут.
Немного приободрившийся Владимир Ильич взялся за трубку одного из телефонных аппаратов и произнёс: «Соедините меня с товарищем Зиновьевым». Григорий Евсеевич был тогда членом Политбюро и одним
