с заседания, чтобы осмотреть картину и выразить свое удовольствие; затем он пригласил всех участников заседания прийти и присоединиться к нему, чтобы посмотреть картину. 16 Итак, в это царствование правительство и искусство шли рука об руку, и художники делили награды и похвалы с генералами.
Мастерство Ле Брюна, хотя и восходило к итальянскому декору, было чем-то новым; это была декоративная композиция, в которой десятки искусств были объединены в одно эстетическое целое. Когда он попробовал свои силы на отдельных полотнах, он скатился к посредственности. По мере того как победы короля превращались в поражения, а его любовницы уступали место священникам, настроение царствования менялось, и яркие орнаменты Ле Брюна становились неуместными. Когда Лувуа сменил Кольбера на посту суперинтенданта зданий, Ле Брюн потерял роль мастера искусств, хотя и остался президентом Академии. Он умер в 1690 году, символ славы, которая закончилась и ушла.
Многие художники радовались, что освободились от его власти. Особенно возмущался этим господством Пьер Миньяр. Будучи на девять лет старше Ле Брюна, он опередил его как паломник, приехавший с палитрой в Рим; как и Пуссен, он так полюбил Вечный город, что решил прожить там всю оставшуюся жизнь, и так и остался на двадцать два года (1635-57). Его портреты так понравились заказчикам, что, наконец, папа Иннокентий X, который, возможно, был возмущен лицом, которое ему дал Веласкес, сел к Миньяру, который интерпретировал его более дружелюбно. В 1646 году, в возрасте тридцати четырех лет, Миньяр женился на итальянской красавице; но едва он успел обзавестись законными родителями, как получил вызов из Франции, чтобы приехать и служить своему королю. Он поехал неохотно. В Париже он восстал против того, чтобы принимать указания от Ле Брюна, отказался вступить в Академию и с тревогой наблюдал, как младший собирает ленты и золото. Мольер рекомендовал его Кольберу, но министр, вероятно, был прав, отдав предпочтение Ле Брюну; Миньяр не поднялся бы до грандиозного размаха, которого требовал великий век. Однако двадцатилетний Людовик захотел получить свой портрет, чтобы выманить невесту из Испании. Миньяр согласился, Луи и Мария-Тереза были очарованы, а Миньяр стал самым успешным портретистом эпохи. Один за другим он изображал своих современников: Мазарин, Кольбер, де Рец, Декарт, Лафонтен, Мольер, Расин, Боссюэ, Тюренн, Нинон де Ленкло, Луиза де Ла Вальер, госпожи де Монтеспан, де Ментенон, де Ла Файет, де Севинье, а также руки Анны Австрийской, которые считались самыми красивыми в мире. Она вознаградила его заказом украсить свод купола в церкви Валь-де-Гранс; эта фреска стала его шедевром, который Мольер воспел в поэме. Он много раз рисовал короля, наиболее известен его конный портрет в Версале, но лучше всего он получился на прекрасном портрете герцогини Мэн в детстве. После смерти Кольбера Миньяр наконец-то одержал победу над Ле Брюном; он сменил своего соперника на посту придворного художника в 1690 году и был сделан членом Академии королевским указом. Пять лет спустя, продолжая рисовать и сражаться, он умер в возрасте восьмидесяти пяти лет.
Дюжина других художников работали для всепоглощающего короля. Шарль Дюфренуа, Себастьен Бурдон, Ноэль Койпель и его сын Антуан, Жан Франсуа де Труа, Жан Жувене, Жан Батист Сантерр, Александр Франсуа Депортес - они просят перечислить их, как присутствовавших на празднике. Двое других выделяются в конце правления. Николя де Ларжильер вслед за Миньяром стал любимым художником аристократии не только во Франции, но и некоторое время (1674-78) в Англии. Он завоевал сердце Ле Брюна великолепным его портретом, который сейчас висит в Лувре. Его радужные цвета и легкие штрихи иллюстрируют переход от мрачного упадка Людовика XIV к веселому Регентству и Ватто.
Гиацинт Риго был более жестким; он тоже намазывал хлеб маслом на портретах (см. его прекрасного Боссюэ в Лувре), но не лестью. Хотя его доминирующая фигура Людовика XIV, возвышающаяся в конце Большой галереи Лувра, на расстоянии кажется комплиментом, с близкого расстояния мы замечаем жесткие и распухшие черты короля, стоящего на вершине власти и на краю судьбы (1701). Это была самая высокооплачиваемая, как и самая демонстрируемая картина того времени. Людовик дал Риго за нее сорок тысяч франков (100 000 долларов?) - возможно, столько же, сколько он заплатил за потрясающие одеяния, украшающие его тлен.
V. SCULPTURE
Скульпторы в эту эпоху были менее благосклонны и вознаграждены, чем живописцы. Однако именно на античных мраморах Ле Брюн хотел, чтобы формировались все искусства, и огромные суммы и таланты тратились на покупку или копирование тех статуй, которые пережили крушение классического мира. Людовик, конечно, не довольствовался копиями. Помня о римских садах Саллюстия и Адриана, он нанял группу искусных скульпторов, чтобы оживить парк Версаля статуями. Массивные вазы, такие как "Ваза войны" Койсевокса, были установлены в бассейне Нептуна и на террасе; братья Гаспар и Бальтасар де Марси вырезали большой бассейн Вакха; Жан Батист Тюби спроецировал из озера великолепную колесницу Аполлона с богом Солнца, символизирующим короля; а Франсуа Жирардон вырезал в камне таких купающихся нимф, которых не побрезговал бы расписать сам Пракситель.
Жирардон оглянулся на столетие назад, чтобы увидеть, как Приматиччо и Гужон идеализировали женскую форму. Текучая грация эллинского искусства вернулась к нему, возможно, в избытке; не все наши поиски еще нашли таких совершенных женщин, как в его "Изнасиловании Прозерпины". 17 Но он был способен и на более сильные настроения. Для Вандомской площади он выполнил фигуру Людовика XIV, которая сейчас находится в Лувре; а для церкви Сорбонны он вырезал величественную гробницу Ришелье. Ле Брюн очень тепло относился к нему за то, что он так дружелюбно относился к вкусам и целям Академии. Он сменил Ле Брюна на посту главного скульптора короля и возглавил Академию после кончины Миньяра. Родившись за десять лет до Людовика, он пережил его на несколько месяцев и умер в 1715 году в возрасте восьмидесяти семи лет.
Антуан Койсевокс был мягче, чем его имя, и так же любвеобилен, как его герцогиня де Бургун. Он родился в Лионе и уже пробивал себе дорогу в качестве скульптора, когда Ле Брюн позвал его помочь украсить Версаль. Он начал с создания превосходных копий или адаптаций классических статуй. Из античного мрамора на вилле Боргезе он вырезал Нимфу из раковины; из статуи во флорентийском дворце Медичи он сделал Склонившуюся Венеру - обе они сейчас находятся в кошельке Фортунатуса, называемом Лувром. До сих пор в Версале находится его "Кастор и Поллукс", созданный из группы в садах Людовизи в Риме. Вскоре он стал создавать оригинальные произведения значительной силы. Для парка Версаля он
