Злые языки даже утверждали, что он получился еще хуже, чем тот, что был до него. Что, впрочем, неудивительно. Между нами, у начинающих демиургов первые Миры, чаще всего, именно так — криво — и выходят.
Читателю, который не успел посетить наш XX век, мне придется немного рассказать про божественную суть Ленина, потому что это может быть ему неизвестно. В этой своей ипостаси Творец нового мира проявлялся нам через логос, то есть через свое созидающее слово, которое хранилось в городской библиотеке и размещалось на 55 томах печатного текста.
Каждый житель мира мог войти в библиотеку, пройти под огромным изображением человеческой ипостаси Ленина и свободно внимать божественному слову, ибо логос был открыт и доступен всем созданиям мира. Все науки, от философских до естественных и точных, так или иначе должны были опираться на марксистско-ленинское основание. Подчинение ему любой из наук обычно происходило в предисловии к учебнику и было вплетено в ткань предмета. Обратиться к мирской власти можно было, только совершив ритуал очищения, пройдя под изображением Создателя Мира, потому что его слово было мерилом истины и смыслов вещей. Изображение Ленина висело везде, где присутствовала мирская власть.
Изучив послание творца из Симбирска, мы узнали, что мир исключительно материален, «Материя есть философская категория для обозначения объективной реальности, которая дана человеку в ощущениях его, которая копируется, фотографируется, отображается в наших ощущениях, существуя независимо от них». [2]
Творец также упоминал о сознании, но как-то вскользь и невнятно. Впрочем, после некоторого ознакомления с темой оказалось: либо внятно о сознании вообще никто ничего сказать не смог, либо все мы в этом плане оказались настолько тупы, что были не способны понять элементарных вещей. Поэтому в свое время мы, будущие технари, проигнорировали эту мутную тему и занялись изучением вещей более ясных.
Творец Мира из Симбирска не жаждал быть единственным Богом, он хотел поделиться своей божественностью с людьми и научить нас всех, как стать Богами. И оставил нам рецепт. Он был начертан на стенах любой школы и выражался двумя простыми словами: «Знание — Сила». Наши священники смаковали наше божественное бытие, а теологи, заглядывая вдаль, пытались оценить, насколько «трудно быть Богом». Но рецепт состоит из двух слов, а многие услышали лишь второе — «Сила». И те из них, кто преуспел в опасном пути к Силе, превратились в бронзовых божков. Но те, кто услышали и первое слово — «Знание» — сохранили шанс на истинную божественность.
Титаны
Мы, люди 20-го века, свято верили во всемогущество науки и силу знания. И по вере нашей воздалось нам. Врата источника силы удалось сдвинуть, и сила мутным потоком хлынула в наш мир, снося все преграды на своем пути. Человечество добилось успехов и в тонких технологиях, и в мегалитических инженерных творениях. Все проблемы, которые можно было решить созданием подходящего механизма или машины, так или иначе были преодолены.
Ах, 20-й век, 20-й век! Вера во всемогущество стала для нас религией. Земля нашего столетия сотрясалась от тяжелых и гулких шагов, упивавшихся силой Титанов. Камни превращались в щебенку под их поступью. Лаборатории были нашими Храмами, вытяжные шкафы — священными Алтарями, заводы — Великими Пирамидами. Мы учили физику и химию, верили в них и поклонялись им. Знание дало нам великую Силу. Мы уже держали ключ от божественности в руках, оставалось, найдя заветную дверь в рай, провернуть его в замке. Как-то глупо все получилось. Под конец того века наша сила была так велика, что нам даже не нужен был ключ. Мы бы в щепки разнесли любую дверь в рай одним тычком пальца, но мы ее не нашли.
20-й век ушел, в наших Храмах совсем другие люди, и мы свободны перед Вселенной. Огонь божественности все еще горит в наших сердцах, но мы, по непонятной мне причине, оказались неспособными передать его новому веку. Силу мы вам оставили, но вам больше не нужна ни божественность, ни дверь в рай. Вскоре мы все уйдем, и историки, как всегда, ничего не поймут. Археологи будущего откопают в пепле нашего, 20-го, века многие артефакты. Но они не найдут той сакральной божественной силы, которой горели наши сердца, и того страстного желания войти в рай, войти по праву, в лавровых венках триумфаторов. Малая частица крови Титанов все еще течет в наших венах. Не испив ее, вы не сможете ни понять, ни принять нас.
Возможно, читателя из нового столетия заинтересует, как я отношусь к вашему веку. Мне в нем хорошо и удобно. Я люблю комфорт, но есть разница между ним и обжорством. Простите за прямоту, но ваш, 21-й век, на мой взгляд, во многом ущербен. В этом нет вашей вины, вы просто родились во всем этом.
Ваш мир увяз в чрезмерном потреблении, и оно мешает вам мечтать. Конечно, вы очень много работаете, и это можно назвать подвигом, но ведь все это — бег в колесе, как у хомячка в клетке. Великие дела делаются по-другому. Капитан, бывший иудей, собирает команду из нескольких десятков матросов, бывших головорезов. Они берут провиант на два месяца пути, дюжину бочек пороха, десяток кремниевых ружей. Вся эта банда плывет на Запад… в Индию… (на самом деле хрен знает куда), и даже их капитан, как оказалось, имеет обо всем этом весьма расплывчатое представление.
Знаете что, оставим в покое великие дела. Лучше вспомните, когда вы последний раз поднимали глаза к небу и вглядывались в звезды, не через дисплей смартфона, а напрямую. Когда техника позволила людям нашего столетия совершить полет на Луну, они не пожалели на это ни денег, ни усилий. Вы давно уже можете создать поселения и на Луне, и на Марсе, но у вашего века нет на это желания.
Устраивая свой быт, вы все еще крутитесь в двух политических системах управления, демократии и диктатуре, одна из которых, как выразился Уинстон Черчилль, плоха, а вторая ужасна. Вы выбираете своих слабоумных и вороватых правителей либо из слезливой сентиментальности, ставя кандидатам лайки и смайлики, либо поддавшись на сумасбродные идеи шизофреников и параноиков. В результате к власти над миром приходит либо прекраснодушие, которое доводит любую идею до бредовых масштабов, либо просто откровенный буйный бред. Вам не стыдно? А вдруг прилетят чужие
