показалось правительству полезным. Как Генри Киссинджер спрашивал: "Какой номер мне набрать, чтобы получить Европу?", так и британское правительство после кризиса с Рушди спрашивало: "Какой номер мне набрать, чтобы получить мусульманское сообщество?". Те, кто утверждает, что это привычная марка левой политики, забывают, что в Великобритании именно министр внутренних дел-консерватор Майкл Говард способствовал созданию MCB и превратил его в межведомственную группу при правительстве. Предполагаемый успех этой модели означал, что она была экспортирована в другие западные страны, где даже Франция - несмотря на свои традиции - решила поощрять создание представительных органов для французских мусульман, в частности Французского совета по культу мусульман (CFCM). Во Франции, как и в Британии, это было создано правым правительством и одним правым политиком - Николя Саркози.
Недостатки должны были быть очевидны с самого начала, но их не было. К ним относится тот факт, что между простыми мусульманами и их политическими представителями внезапно возникло отделение религиозного представительства. Модель также благоприятствовала тем, кто уже был политически активен и вовлечен, и ущемляла тех, кто был слишком занят своей жизнью или карьерой, чтобы беспокоиться о политике сообщества, не говоря уже о политике сообщества, уже связанной с сектантскими группами. Эта модель благоприятствовала громким, экстремальным, обиженным и тем, кто, как Джамаат, уже был организован, что означало, что их сектантская политика, которая часто была непопулярна в стране их происхождения, стала основным голосом для мусульманского представительства в Европе. Через четыре года после 11 сентября 2001 года Рушди дал интервью, в котором рассказал о попытках исламистов доминировать в обществе после публикации "Сатанинских стихов", в частности, исключить "прогрессивные" мусульманские голоса. В то время людям было неинтересно слушать об этом", - отметил он. А потом наступило 11 сентября, и теперь многие говорят, что, оглядываясь назад, фетва была прологом, а это - главное событие". 21
Но еще до этого "главного события" в Европе появились предупреждения о том, что XXI век на континенте будет постоянно связан с требованиями одной религии, поскольку ее приверженцы были привезены в Европу в таком большом количестве. Одной из стран, которая заметно опередила всех в этих спорах, была Голландия.
Пророки без чести
В 1960-х годах, когда в Нидерландах не хватало рабочей силы, в страну иммигрировали в основном выходцы из Марокко и Турции. Иммигранты привозили с собой жен и семьи, и к 1990-м годам продолжающаяся иммиграция и более высокий уровень рождаемости среди этих общин означали, что они росли быстрее, чем любая другая община в стране. Политика голландского правительства была направлена на "интеграцию без ущерба для собственной идентичности". К тем немногим представителям общественности, которые в этот период возражали против иммиграционной и интеграционной политики правительства, относились недоброжелательно. В 1980-х годах один политик-дилетант, Ханс Янмаат, заявил, что Нидерланды переполнены, и выступил против мультикультурной модели, настаивая на том, что иммигранты должны либо ассимилироваться в голландском образе жизни, либо уехать. Янмаат не только подвергался политическому преследованию, но в 1986 году левые активисты подожгли отель в Кедихеме на юге страны, где проходило собрание его небольшой партии. Жена Джанмаата была среди тех, кто был вынужден выпрыгнуть из здания, чтобы спасти свои жизни. При этом она потеряла ногу.
Возможно, отчасти из-за репутации самой либеральной страны в Европе (благодаря легализации легких наркотиков и либеральному отношению к сексуальным меньшинствам) в 1990-х годах Голландия начала испытывать напряженность в отношениях с самой быстрорастущей группой меньшинств. В этот период ряд политиков в частном порядке согласились с тем, что растущее число мусульман в Нидерландах представляет собой проблему, слишком большую, чтобы ее могла решить какая-либо одна политическая партия, что массовая иммиграция и интеграция в Голландии не работают, и что простое нападение на тех, кто выражает беспокойство, уже не решит проблему. Свобода слова стала одной из первых точек столкновения. 5 октября 1990 года мусульманский религиозный лидер заявил в радиопередаче на субсидируемой Нидерландами радиостанции в Амстердаме: "Тех, кто сопротивляется исламу, порядкам ислама или выступает против Аллаха и его пророка, вы имеете право убивать, вешать, резать или изгонять, как сказано в шариате".
В 1991 году глава голландской Либеральной партии (VVD) Фритс Болкестейн выступил с речью и написал статью, в которой высказал то, что начало беспокоить и некоторых других лидеров из разных политических кругов. Болкештайн отметил, что ислам - "это не только религия, но и образ жизни. В этом его видение идет вразрез с либеральным разделением церкви и государства". Он также подчеркнул различия между исламским отношением к женщинам и голландским законодательством и обычаями. Признавая, что новое население Голландии явно никуда не денется, Болкстейн пришел к выводу, что реальная, полная интеграция в голландскую жизнь - единственный ответ на поставленные им вопросы. Но оставалась последняя проблема: "Проблема в том, что мы не можем позволить себе ошибаться". 1 И речь, и статья были встречены огромным количеством критики. Премьер-министр Рууд Любберс назвал статью "опасной", а другой министр обвинил ее автора в "оскорблении мусульманского сообщества". Один известный журналист заявил, что статья "разжигает расистские настроения". 2
В культуре, где идеи все еще имеют значение, книга социолога Пола Шнабеля "Иллюзия мультикультурализма: A Plea for Adaptation and Assimilation" в 1998 году вывела многие из этих вопросов в приемлемое русло, как и эссе "Мультикультурная драма" академика и члена голландской Лейбористской партии Пола Шеффера в 2000 году. 3 Но общественность и политики по-прежнему дико расходились во мнениях. Опрос, проведенный в 1998 году, показал, что уже около половины голландцев считали, что "западноевропейский и мусульманский образ жизни непримиримы". 4 Лидерство Болкештейна и других дало их стране преимущество в том, что она относительно рано прошла через проблемы, о которые все остальные западные страны будут спотыкаться в предстоящее десятилетие. Тем не менее среди политического класса сохранялось серьезное нежелание решать эту проблему. В конце концов, потребовался популярный обозреватель и профессор из левых политических кругов, чтобы сделать эту дискуссию нормальной.
До тех пор пока он не перешел на тему ислама, в Пиме Фортуине не было ничего отдаленно "правого". Профессор марксистского университета и гей, Фортуйн также был известным сторонником беспорядочных половых связей и почти всех других либертарианских взглядов. Только когда он заговорил об исламе, он стал "правым". Его книга 1997 года "Против исламизации нашей культуры" была посвящена ряду проблем, которые, по его мнению, ислам представляет для голландского общества. 5 Все это были вопросы, которые до того времени были предметом агитации левых политических сил.
К ним относился тот факт, что ислам не достиг отделения
