и любимой девушкой. По которой он жутко соскучился, да.
Убрав телефон в карман, Игорь кивнул Ежову. Охранник вышел из машины и придержал дверь для шефа. Подал трость.
Орлов понимал, что в настоящее время он не в форме. Так себе претендент для Евы. А если учесть, что бизнес у него не самый спокойный, разница в возрасте имелась, да и репутация не говорила в пользу отношений с такой нежной девочкой, как Ева, то картинка получалась хреновой. Вот только Орлов не собирался свою девочку никому уступать.
Димон нажал на дверной звонок, как только Игорь приблизился к крыльцу.
— Да тут дел на минутку, — ворчал Ежов, — давай я по-старинке? Стволом помашу. Ева идет с нами и не колышет. Развели детский сад.
— Не суетись, — приказал Гарик.
Дверь распахнулась. На пороге появился пацаненок, тот самый Эдик.
— Взрослые дома? — усмехнулся Орлов, пристально взглянул на пацана, тот выглядел странно.
— А вам зачем?
— За надом, — набычился Димон. — Ты же Эдик, да? Сюда иди, перетрем.
— Ага, сейчас! Я ментов вызову!
— Спокойно, — процедил Орлов. — Родители дома?
— Отец только, и Евка, — сдался пацан.
— Так, что происходит? Эдик? Кто там пришел?
— Орлов! — вместо пацана рявкнул Гарик.
Димон уже толкнул двери, потеснил Эдика, впустил шефа.
— А ты не отсвечивай, когда взрослые разговаривают, понял? — шикнул Ежов на пацана.
— А я вообще сваливаю, — нервно рассмеялся Эдик.
— А ты торчишь дома, пока не поступила другая команда, — угрожающе процедил Димон.
— Игорь Павлович? Чем обязан в столь поздний час? — подчеркнуто вежливо поинтересовался Михаил Юрьевич.
— Я к Еве Михайловне.
— А… зачем? — кашлянул Синичкин в кулак и поправил очки. — Евочка отдыхает. Ей положен жесткий постельный режим. Утром у нее важные процедуры.
— Пишите список, — пожал плечом Орлов, опираясь на трость.
— Какой, позвольте уточнить?
— Список всего, что ей нужно. Какие процедуры. Где. В котором часу. Короче, пишите все самое важное, с остальным разберемся, — отчеканил Гарик.
— Я не совсем понимаю…, — нахмурился Михаил Юрьевич, — какое отношение вы имеете к Еве и ее увечьям? Ей нужен специализированный уход, да. Но это не значит, что….
— Увечьям? Это тем, которые нанес ей ваш долбоеб-сынок? — усмехнулся Гарик.
— Проявите уважение! Вы в моем доме! — возмутился профессор.
— И что? От этого ваш Эдик перестал был долбоебом и нариком? Вы зрачки его видели? Он у вас уже под дурью, — усмехнулся Орлов и только сейчас заметил, что в холле появилась Ева. — О, привет, малышка! Круто выглядишь. Новая прическа?
— Все, я вызываю милицию!
— И адвоката, — подсказал Димон, демонстративно вынимая из кармана Эдика пару пакетиков с белым порошком.
— Игорь? — произнесла Ева.
— Я скучал. Едем? — улыбался Орлов.
— Ева никуда не поедет! Она не хочет! Ей и здесь хорошо.
— Пусть она сама скажет, — прищурился Гарик.
— Игорь, я…, — начала малышка, а Синичкин вдруг встал между Гариком и Евой, закрыл собой малышку от него.
— Она не дееспособна! И находится на моем полном попечении! Сегодня нам выдали заключение. Могу показать!
— Папа? Ты о чем говоришь? — искренне удивилась Ева.
— Что-то я не секу, — пробормотал Орлов. — Ты, говнюк, сейчас из дочки решил инвалида сделать?!
— Ева, не влезай. Я сам все решу. Мне известно о вашей связи. Но меня заверили, что с Игорем Павловичем составят разговор. Не бойся, он не причинит тебе вреда, — шикнул Синичкин. — А нас с тобой утром ждут важные процедуры. Ты ведь знаешь, сколько я готовился к этому дню!
Орлов чуял, что-то не так. Походу, не только ублюдок Эдик под наркотой. Профессор тоже весьма странно выглядел.
— Жду подробностей, — процедил Гарик и тяжело осел в кресло. — Что за люди? Что за процедуры? Что за важный день?
Димон по команде перехватил профессора, который бросился из комнаты.
— Мне нужно позвонить! Эдик! Принеси телефон!
— Сначала пообщаемся, — рассмеялся Димон и заломил мужику руку так, что тот взвыл. — Что за процедуры? Что за день завтра? Кто тебя крышует? Сам расскажешь? Или помочь?
— Я вам ничего не расскажу! Вы еще пожалеете о том, что вломились в мой дом!
— Папа, что все это значит? — растерянно прошептала Ева.
Оказывается, девчонка откуда-то выудила папку с бумагами и принялась ее листать.
— Эксперимент? Я твой эксперимент. Да? — растерянно говорила Ева.
— Ева, ты не понимаешь?! — пропыхтел старик.
— А ты попробуй растолкуй, — предложил Орлов, отобрал из ослабевших рук малышки папку, полистал ее, впрочем, о чем-то подобном он уже подозревал, потому и не был удивлен. — Давай-ка начнем со дня аварии.
— Это не ваше дело!
— Все, что касается Евы — мое дело, — процедил Орлов и уже мягче заговорил с любимой, — Маленькая, можешь взять куртку? Пару вещей, без которых не обойдешься до утра? Ну и там, по обстоятельствам?
— Я хочу услышать! — покачала головой Ева, — Хочу узнать, что за эксперименты отец ставил на мне!
— Я тебе все расскажу, обещаю, — поклялся Игорь.
Сейчас важно, чтобы малышка не услышала беседы с ее отцом. Были у Гарика соображения, что информация не из самых приятных.
— Честно?
— Правда-правда, — кивнул Игорь.
Когда Ева развернулась и отправилась к своей комнате, Орлов подал знак Димону.
Тот вынул пистолет и выпроводил Эдика. В холле остался Гарик наедине с профессором.
— У тебя три минуты, — невозмутимо обронил Орлов, расстегнул пиджак, под которым в кобуре находился пистолет. — Я не мент. По закону наказывать не буду. Исключительно по справедливости. Хочешь сдохнуть быстро и без мучений, говори.
— Можно мне выпить?
— Не трать время попусту, — посоветовал Орлов.
— Когда Еву сбила машина, я понял, что это шанс! — заговорил Синичкин. — Уникальный случай, такая удача. Я пятнадцать лет работал над препаратом. Пятнадцать чертовых лет! И никакой возможности проверить работу препарата на человеке. А здесь, прямо в моем доме.
Профессор взахлеб рассказывал о своем детище. Гарик слушал и все больше хмурился. Получалась крайне херовая картинка. Особенно, если учесть, что в разговоре имени Евы не фигурировало вовсе. По словам чокнутого врача она была
