мелкий водоем. Но там прикольно.
— Пойдем, посмотрим? — порывается встать Вера.
— Дурочка, там дождь, — возражает Саша.
— И что? Мы же уже мокрые, — фыркает Вера.
— Действительно, — смеется Саня.
Вдвоем они поднимаются на этаж выше. Всего несколько ступенек, но преодолевая их, парочка держится друг за друга. Вернее, Вера почти висит на Сане, а тот — рукой за стену.
— А давай шампусик прихватим?
— А давай, — соглашается Верка.
Смеясь, они пересекают холл. Шикая друг на друга, жестикулируя, подавая друг другу странные знаки, идут дальше, сдавленно хихикают.
— Только тихо, — предупреждает Сашка. — Братишка не в духе.
— Да он вообще зануда, — ворчит Вера.
— Да не, он нормальный, — возражает Саня.
— Угу, просто старый, — хихикает девчонка. — Ой, кажется, мне нужно пи-пи.
— Проводить?
— Иди в жопу, сама справлюсь, — снисходительно машет рукой Вера.
— Кстати, раз уж мы про жопы заговорили, — широко улыбается парень, в нем просыпается ловелас, не иначе, — а где ты достала такую зачетную задницу?
— В магазине на сдачу выдали, когда за вредностью стояла, — раздается очень неожиданно, да так громко, что Вера подпрыгивает на месте. Пытается перехватить пояс на халате, чтобы завязать его. Она ведь в купальнике. Но чертов пояс куда-то испаряется.
— А мы вот, решили проветриться, — Сашка отвешивает брату шутовской поклон.
— Живо по своим комнатам разбежались! — рявкает Платон еще громче.
— Пф! — прыскает Вера, тыкает в Пахомова пальцем, обращается к Сашке. — Нет, ты слышал? Командир, елки-палки! Нет, бери выше: генерал!
— Верунчик, куда-то тебя понесло, — смеется Саша.
Вера, икнув, смотрит на друга. Ей приходится запрокинуть голову, потому что Саня довольно высокий. Одновременно девушка, потеряв равновесие, хватается рукой за Сашкино плечо.
— Ты обещал показать мне озеро, — заплетающимся языком напоминает Вера. — Хочу на озеро. Пойдем, а? Надоело слушать этого…
Вера машет рукой в сторону Платона, морщит нос, вновь хихикает.
— Уйми свою подружку, Сань, — цедит Пахомов-старший. — Или это сделаю я.
— Какие мы грозные, — фыркает Вера. — Я тебя не боюсь, понял?
Сашка вовремя успевает перехватить Веру. Она понимает, что ее несет. И комната дико кружится. Да и вообще, Вере катастрофически сильно нужно в уборную. А приходится спорить с этим … козлом!
Вера смеется собственным мыслям. Надо же, какой грозный. Стоит, зыркает глазищами, ноздри раздуваются как у быка.
— Все, достала! — слышит грозный голос Платона.
— Эй, братишка, полегче, — вступается Саня, но Вера замечает, как друг, пошатнувшись, заваливается на ближайший диван.
— Скрылся, млять! — рычит Платон.
Вера почему-то видит комнату вверх тормашками. Все кружится, точно на карусели. Вера перестает чувствовать пол под ногами. В какой-то момент понимает, что цепляется она уже не за Сашку, а за рубашку Пахомова-старшего.
— Поставь меня на место, — требует Вера.
— Заткнись!
— Сам заткнись!
— Вера, не беси меня!
— Эй, я хочу обратно. Где Саня?
— Я в порядке, в порядке, — слышится заплетающийся, почти засыпающий голос.
— Вырубился твой Саня, — цедит Платон.
Вера пытается держать глаза открытыми. Надо же, ее действительно уносит слишком уж стремительно. Не иначе, а у магната Пахомова в кабинете притаился паленый коньяк. Или что там они с Сашкой пили у бассейна? Не важно уже.
— А тебе не тяжело? Возраст, отдышка, прочие стариковские дела, — ехидничает Вера.
— Я тебя сейчас случайно уроню с лестницы, — предупреждает Платон.
— Я упаду, ударюсь головой, умру и каждую ночь буду являться к тебе в облике приведения. Оно тебе надо? — бормочет Вера, вздыхает, голова совсем тяжелая. — Слушай, ты бы поторопился. Пи-пи хочется все больше.
— Млять, Вера, мне было обязательно это знать?
— Как вариант, ты вообще не должен был нам с Сашкой мешать, — жалуется девушка.
— Чтобы вы убились к чертям? Там дождь. Пруд размыло.
— Зануда ты, Пахомов, — кривится Вера и тут же возмущается: — эй, у меня ушиб задницы теперь!
— Переживет твоя задница! — рявкает Платон и хлопает дверью ванной.
Вера, по стеночке, встает с полу, куда почти бросил ее Платон, добирается до раковины. Смотрит в зеркало на свое отражение.
— Боже, Шустер, ну ты же совсем не умеешь пить, — жалуется Вера самой себе, а дальше все будто в тумане. Главное, Вера знает, что все процедуры перед сном она завершает собственноручно, без посторонней помощи. Кажется, даже умудряется почистить зубы.
***
Итак, подведем итоги. Меньше, чем за сутки своего пребывания в доме, Вера раз десять вывела его из состояния равновесия. Прикончила, ладно, пусть вместе с Саней, но тут важен факт, одну из самых дорогих бутылок марочного вискаря. И, что самое смешное, чистит зубы его, Платона, щеткой. А еще умудряется разрисовать зеркало, использовав целый тюбик зубной пасты.
— Цветочки, твою ж мать, — бормочет Пахомов, глядя на творение Вериных рук. Наутро вся эта мазня намертво прилипнет к зеркалу. Но стирать такую красоту не собирается. Кто намалевал, тот пусть и убирает.
Пахомов выключает свет в ванной комнате. Проходит в спальню. Смотрит на собственную постель.
Соображает, что в таком состоянии Верка даже не понимает, где спит. И можно было бы отнести ее в гостевую комнату. Отвоевать, так сказать, собственные владения обратно.
Угу, там, в гостевой, как раз через стенку комната брата.
Именно эта мысль начинает бесить Платона. Именно по этой причине Пахомов не собирается ничего предпринимать, а ложится на свободную половину кровати.
А что такого? Он ведь у себя в спальне. Потому и спать он будет в своей постели.
***
— Твою ж бабушку…, — выдыхает Вера со стоном и открывает глаза.
Тошнота волнами подкатывает к горлу. Голова раскалывается. И, Вера уверена, что изо рта несет, как из пивного бара.
Девушка садится, спускает ноги на пол. Комната немного кружится, но терпимо.
— Таблетка на тумбочке, — слышит сонный голос.
— Угу, — отвечает Вера, тянется рукой к стакану, полному воды. — Чего? Ты чего здесь делаешь?!
Вера морщится от того, насколько громко и противно звучит ее голос. Тут же стонет, давит ладонями на виски. Да, таблетку нужно выпить немедленно, пока мозги не взорвались.
— Я здесь спал, пока ты орать не начала, — бормочет Платон.
— Господи, разве нет других кроватей
