мой дом? Ты здесь должна была стать хозяйкой, а наша спальня осталась нетронутой. Нехорошо. Со дня свадьбы ничего не изменилось там. Разве что твое положение уже не то, моя прекрасная Ярослава.
– Ты меня похитил…
Голос чужой, царапает горло. Ищу оружие, все, что может мне помочь, но не нахожу. Вдали стоят статуи тигров с оскаленными пастями. Золотые истуканы пугают.
– Расскажи мне, как тебе было в плену? Через что пришлось пройти моей верной невесте, как отчаянно ты боролась, и сопротивлялась ли вообще?!
На последнем слове видимое хладнокровие покидает Мурата, и он вопит во весь голос:
– Расскажи мне, Ярослава!
У меня язык прилипает к нёбу. Вспоминаю инструктаж Ставра о том, что именно должна отвечать на подобные вопросы, но не получается. Горло сводит спазмом. Я понимаю, что до этой секунды не знала, что такое настоящий страх.
Со своим похитителем я была дерзкой непутевой девчонкой, острой на язык, бесячей. Все потому, что Гун позволял мне проявить себя, интуитивно я понимала, что этот мужчина не будет со мной жестоким, а сейчас…
Сейчас я каждой порой кожи, каждым вздыбленным волоском ощущаю угрозу.
– Молчишь?!
Ухмыляется. Ему нравится мой страх. Он кайфует от состояния паники, в которое меня вгоняет.
А я глаз отвести не могу от смуглого лица с седой бородкой. Мурат похож на вепря. В этом упитанном теле все еще есть физическая сила и он может сделать мне очень больно.
– Я хочу услышать, что с тобой делали в плену.
Яд в каждом слове. У него даже голос токсичный. Режет меня одной лишь интонацией.
– Я хочу уйти! К сроку, который тебе грозит за хищение, я добавлю тебе еще и статью за похищение!
Отвечаю, вскинув подбородок. А в ушах голос Лекса.
– Выучи как мантру и говори то, что сказал…
И понимание, что не смогу.
Не буду.
Я не буду пытаться выцарапать у этой твари пощаду, очерняя человека, которого люблю, который не сделал ничего, чтобы навредить мне.
Только спасал. Раз за разом.
Тот, кто казался исчадием ада, кто воспринимался диким зверем, напавшим и пришедшим, чтобы причинять боль, оказался тем, кто дал все, не взяв ничего взамен…
– Расскажи, как сильно ты ненавидишь Монгола!
Проглатываю гулко слюну, когда Айдаров поднимается из своего кресла-трона. И мучительно медленно берет курс на меня.
А я смотрю на печатку на его пальце с изображением головы льва. Кажется, кто-то тут себя считает царем зверей, только верно сказал Гун – Айдаров шакал. Только и всего. Падальщик. Нет в нем ничего от величественного хищника. И пусть он внушает страх, я вскидываю подбородок и встаю. Даже бежать не тянет.
– Надо же. Я вижу в твоих глазах протест и ненависть. Ты мужчину не боишься, глаза не отводишь.
И говорит так вкрадчиво, душевно, даже и от этого голос его еще более зловещий. У меня пальцы дрожать начинают, но собираю их в кулак и держусь.
Гун научил меня быть сильной. Все наше общение он, как опытный психолог, вытаскивал из меня мои чувства, обучал тому, как вести себя с врагом.
– Ну что же, тем приятнее будет проходить наше с тобой близкое общение…
Нагло по мне шарит взглядом. Осматривает.
– Жаль, что так все сложилось, Ярослава, ты могла бы стать мне женой и матерью моих законных наследников…
Проговаривает так, словно действительно сожалеет, а меня царапает двойственность фразы.
Что значит “законных”?
Айдаров останавливается в шаге от меня, пальцами хватает за подбородок и заставляет запрокинуть голову до ломоты в позвонках, чтобы в лицо ему смотрела.
Смотрю в эти черные пустые глаза с прищуром и сеткой морщин, расходящихся лучами.
Айдаров сама мрачность. Седая бородка очерчивает челюсть, а блеклые губы тянутся в подобии ухмылки, словно он уже имеет меня, как свою собственность.
Хватает мгновения, чтобы внутри меня прошелся кипяток отвращения. Наконец, не выдерживаю, дергаюсь, чтобы избавиться от хватки, сжимает пальцы сильнее.
– Кобылка совсем необъезженная.
Тянет меня за подбородок, заставляет приподняться и задрожать от бешеной паники, которая подступает к горлу комом, а к глазам слезами.
– Исправим…
Выдыхает мне в лицо и меня начинает мутить. Еле сдерживаюсь, чтобы не поморщиться и не замахнуться. Внутренний голос кричит о том, что единственное, чем я могу достать Айдарова, это холодное безразличие.
И если с Монголом я пылала и горела, то здесь леденею. Понимаю, что Мурат жаждет видеть мои чувства, хочет видеть трепет. Не будет этого.
За короткий промежуток времени Палач научил многому, даже тому, как реагировать в таких вот ситуациях.
Никогда и ничего не проси, Ярослава, не иди на сделку… особенно когда не знаешь правил игры.
Голос любимого в голове придает сил. Я проговариваю со всей уверенностью:
– Монгол придет за мной.
Меняется в лице, а мне нечего терять. Я не прогнусь, не стану покорной.
– Может, не будем далеко ходить?!
Ухмыляется и в этой улыбке мне видится триумф. Кожу щекочет неприятными мурашками предчувствия.
– Посмотрим…
Говорит задумчиво и отпускает мой подбородок, все еще слабая валюсь обратно на софу.
– Охрана!
Рявкает в сторону и в проеме откуда-то появляется крепкий мужчина с квадратным лицом и приплюснутым носом.
– Гостя моего сюда приведите, побазарим по душам…
Не удерживаю всхлипа. Удивленного, глухого. И сразу же Айдаров реагирует, впивается в меня зловещим взглядом.
– Жертве небезразлична судьба ее же палача? Как интересно.
Приподнимает бровь, а мне на мгновение чудится, что жест знаком до боли…
Прикусываю губу, опускаю взгляд, сердце кровью обливается от понимания, что, видимо, пленник Мурата – Монгол.
Монгол
Выныриваю из небытия. Нахожу себя скованным железной цепью, сидящим на стуле. Виски ломят и пот стекает по лицу.
Два голоса сначала доходят как сквозь вату, потом слух возвращается:
– Сам Палач?!
– Да. В отключке он. Быстро не очухается.
Двое надзирателей болтают о своем, перепрыгивают с темы на тему, а я сжимаю руками цепь. Примеряюсь. Пытаюсь ощутить свое тело, понять, в каком состоянии мышцы.
Пока глаза закрыты, слух обострен. Прислушиваюсь к шорохам и к движению. Дверь открывается.
– Босс приказал мужика привести к нему.
– Да как же мы его потащим, в нем веса центнер?!
– За руки. За ноги. Не парит. На ковер его. Сейчас.
– А чего сам не пришел, здесь и весь инвентарь для приятного разговора имеется, – ржач дебила.
– Охрану утроить велел, не в духе босс. Нерадивая невеста, видать, интересное рассказывает. Понять хочет. Может, она сама убежала с любовничком. Не наше дело. Короче. Наше дело груз доставить. Исполнять!
Дверь захлопывается, а у меня пелена перед глазами. Ярослава.
Собираюсь. Наконец, один из охранников наклоняется, чтобы проверить мое состояние. Вскидываю голову, встречаюсь с широко распахнутым шокированным взглядом. Удар головой. Один выведен, второй хватается за оружие, а я со всего маха подпрыгиваю на стуле и ломаю его вдребезги, падая.
Все происходит за секунду, так что пока
