его сознании, имели одно происхождение - детальное наблюдение. Когда ему исполнилось пятнадцать лет, отец привел его в мастерскую Верроккьо во Флоренции и уговорил этого разностороннего художника взять его в ученики. Весь образованный мир знает рассказ Вазари о том, как Леонардо написал ангела слева на картине Верроккьо "Крещение Христа", и как мастер был настолько потрясен красотой фигуры, что оставил живопись и посвятил себя скульптуре. Возможно, это отречение - посмертная легенда; Верроккьо сделал несколько картин после "Крещения". Возможно, именно в эти ученические дни Леонардо написал Благовещение в Лувре, с его неловким ангелом и изумленной служанкой. Вряд ли он мог научиться изяществу у Верроккьо.
Тем временем сер Пьеро процветал, купил несколько владений, перевез семью во Флоренцию (1469) и женился на четырех женах по очереди. Вторая была всего на десять лет старше Леонардо. Когда третья подарила Пьеро ребенка, Леонардо облегчил ситуацию, переехав жить к Верроккьо. В том же году (1472) он был принят в члены Общества Святого Луки. Эта гильдия, состоявшая в основном из аптекарей, врачей и художников, имела свою штаб-квартиру в госпитале Санта-Мария-Нуова. Предположительно, Леонардо нашел там возможности для изучения внутренней и внешней анатомии. Возможно, в те годы он - или это был он? - нарисовал исхудавшего анатомического святого Иеронима, приписываемого ему в Ватиканской галерее. И, вероятно, именно он в 1474 году написал красочное и незрелое Благовещение в Уффици.
За неделю до своего двадцать четвертого дня рождения Леонардо и еще трое юношей были вызваны в комитет флорентийской синьории, чтобы ответить на обвинение в гомосексуальных связях. Результат этого вызова неизвестен. 7 июня 1476 года обвинение было повторено; комитет ненадолго заключил Леонардо в тюрьму, освободил его и снял обвинение как недоказанное.1 Несомненно, он был гомосексуалистом. Как только он смог позволить себе собственную студию, он собрал вокруг себя красивых молодых людей; он брал некоторых из них с собой в свои переезды из города в город; он называл того или иного из них в своих рукописях amantissimo или carissimo- "самый любимый", "самый дорогой".2 Каковы были его интимные отношения с этими юношами, мы не знаем; некоторые отрывки в его записях свидетельствуют о неприятии сексуальных контактов в любой форме.* Леонардо вполне мог сомневаться, почему его и еще нескольких человек выделили для публичных обвинений, когда гомосексуальность была так широко распространена в Италии того времени. Он так и не простил Флоренции унизительного ареста.
По всей видимости, он отнесся к этому делу серьезнее, чем город. Через год после обвинения его пригласили и он согласился принять студию в садах Медичи; а в 1478 году сама синьория попросила его написать алтарный образ для капеллы Святого Бернарда в Палаццо Веккьо. По какой-то причине он не выполнил это задание; его взял на себя Гирландайо, а завершил Филиппино Липпи. Тем не менее синьория вскоре дала ему - и Боттичелли - еще одно поручение: написать - мы не можем сказать, в натуральную величину - портреты двух человек, повешенных за заговор Пацци против Лоренцо и Джулиано Медичи. Леонардо, с его полубезумным интересом к человеческому уродству и страданиям, возможно, почувствовал некоторое очарование в этой жуткой задаче.
Но его действительно интересовало все. Все позы и действия человеческого тела, все выражения лица в молодости и старости, все органы и движения животных и растений - от взмаха пшеницы в поле до полета птиц в воздухе, все циклические эрозии и возвышения гор, все течения и завихрения воды и ветра, настроения погоды, оттенки атмосферы и неисчерпаемый калейдоскоп неба - все это казалось ему бесконечно прекрасным; Многократное повторение никогда не притупляло его удивления и таинственности; он заполнил тысячи страниц наблюдениями о них и рисунками их бесчисленных форм. Когда монахи Сан-Скопето попросили его написать картину для их часовни (1481), он сделал так много набросков для стольких черт и форм, что потерял себя в деталях и так и не закончил "Поклонение волхвов".
Тем не менее это одна из величайших его картин. План, на основе которого он ее создал, был нарисован по строго геометрической схеме перспективы, с разделением всего пространства на уменьшающиеся квадраты; математик в Леонардо всегда соперничал, а часто и сотрудничал с художником. Но художник был уже развит; Богородица имела позу и черты, которые она сохранит в творчестве Леонардо до конца; волхвы были нарисованы с удивительным для юноши пониманием характера и выражения стариков; а "Философ" слева был буквально коричневым этюдом полускептического размышления, как будто художник так скоро пришел к тому, чтобы смотреть на христианскую историю с духом невольного недоверия и все еще набожности. А вокруг этих фигур собралось еще полсотни человек, как будто все виды мужчин и женщин спешили к этой колыбели, жадно ища смысл жизни и Свет мира, и находили ответ в потоке рождений.
Незаконченный шедевр, почти стертый временем, висит в Уффици во Флоренции, но именно Филиппино Липпи выполнил картину, принятую братством Скопетини. Начать с того, что слишком богато представить себе картину, потерять себя в экспериментах с деталями; увидеть за своим предметом безграничную перспективу человеческих, животных, растительных и архитектурных форм, скал и гор, ручьев, облаков и деревьев, в мистическом свете кьяроскуро; быть поглощенным философией картины, а не ее техническим исполнением; оставить другим менее сложную задачу раскрашивания фигур, нарисованных и расположенных так, чтобы раскрыть их значение; в отчаянии, после долгого труда души и тела, отвернуться от несовершенства, с которым рука и материалы воплотили мечту: таков был характер и судьба Леонардо, за небольшими исключениями, до конца.
II. В МИЛАНЕ: 1482-99
В письме, которое тридцатилетний Леонардо отправил в 1482 году Лодовико, регенту Милана, не было ничего нерешительного, никакого ощущения безжалостной краткости времени, только безграничные юношеские амбиции, подпитываемые растущими силами. Ему надоела Флоренция; желание увидеть новые места и лица бурлило в его крови. Он слышал, что Лодовико нужен военный инженер, архитектор, скульптор, живописец; что ж, он мог предложить себя в качестве всех этих людей. И вот он написал свое знаменитое письмо:
Светлейший Государь, достаточно ознакомившись с доказательствами всех тех, кто считает себя мастерами и изобретателями орудий войны, и обнаружив, что их изобретение и использование упомянутых орудий ничем не отличается от общепринятых, я решаюсь без ущерба для кого-либо другого вступить в сношения с вашим превосходительством, дабы ознакомить вас с моими секретами, после чего предлагаю себя в ваше удовольствие эффективно продемонстрировать в любое удобное время все те вопросы, которые вкратце изложены ниже.
1. У меня есть планы мостов, очень легких и прочных, которые
