Веккьетта, Стефано ди Джованни по прозвищу Сассетта, Сани ди Пьетро, Маттео ди Джованни, Франческо ди Джорджио - все они продолжали сильную религиозную традицию сиенского искусства, изображая набожные темы и мрачных святых, часто в жестких и тесных полиптихах, как будто решив навсегда продлить Средние века. Сассетта, недавно вернувший себе славу благодаря мимолетному капризу критиков, написал простыми линиями и красками очаровательную процессию волхвов и сопровождающих, степенно движущуюся через горные перевалы к колыбели Христа; он описал в изящном триптихе рождение Девы Марии; отпраздновал свадьбу святого Франциска с нищетой; и умер в 1450 году, "пронзенный насквозь резким юго-западным ветром".5a
Только к концу века в Сиене появился художник, чье имя, доброе или злое, прогремело на всю Италию. Его настоящее имя было Джованни Антонио Бацци, но современники-шутники прозвали его Содома, потому что он был таким откровенным каталитом. Он принял это прозвище с юмором, как титул, которого многие заслуживали, но не смогли получить. Родившись в Верчелли (1477), он переехал в Милан и, возможно, учился живописи и педерастии у Леонардо. На своей "Мадонне из Бреры" он изобразил винчианскую улыбку, а "Леду" Леонардо скопировал так хорошо, что на протяжении веков его подражание принимали за оригинал мастера. Переехав в Сиену после падения Лодовико, он выработал свой собственный стиль, изображая христианские сюжеты с языческой радостью в человеческом облике. Возможно, именно во время этого первого пребывания в Сиене Бацци написал мощного Христа в Колонне - собирающегося подвергнуться бичеванию, но физически совершенного. Для монахов Монте Оливето Маджоре он рассказал историю святого Бенедикта в серии фресок, некоторые из которых были выполнены небрежно, а некоторые настолько соблазнительно красивы, что настоятель настоял, прежде чем заплатить Содоме, чтобы обнаженные фигуры были снабжены одеждой для сохранения душевного спокойствия в монастыре.6
Когда в 1507 году банкир Агостино Чиги посетил его родную Сиену, ему понравились работы Содомы, и он пригласил его в Рим. Папа Юлий II поручил художнику расписать одну из комнат Николая V в Ватикане, но Содома так долго жил в соответствии со своим именем, что старый папа вскоре выгнал его. Его заменил Рафаэль, и Содома в скромный момент изучил стиль молодого мастера, впитав кое-что из его плавной отделки и тонкого изящества. Чиги спас Содому, поручив ему написать на вилле Чиги историю Александра и Роксаны, и вскоре Лев X, сменивший Юлия, вернул Содоме папскую благосклонность. Джованни написал для веселого Папы обнаженную Лукрецию, закалывающую себя до смерти; Лев хорошо вознаградил его и сделал кавалером ордена Христа.
Вернувшись в Сиену с этими лаврами, Содома получил множество заказов от духовенства и мирян. Несмотря на то, что он был скептиком, он писал Мадонн, почти таких же прекрасных, как у Рафаэля. Мученичество святого Себастьяна было темой, которая особенно пришлась ему по вкусу, и его исполнение этой темы во дворце Питти никогда не было превзойдено. В церкви Сан-Доменико в Сиене он изобразил Святую Екатерину, падающую в обморок, настолько реалистично, что Бальдассаре Перуцци назвал эту картину несравненной в своем роде. Занимаясь этими религиозными сюжетами, Содома скандализировал Сиену тем, что Вазари называет его "зверскими занятиями".
Его образ жизни был развратным и бесчестным, а поскольку рядом с ним всегда находились мальчики и безбородые юноши, которых он неумеренно любил, это дало ему прозвище Содома. Вместо того чтобы испытывать стыд, он превозносил его, сочиняя о нем стихи и распевая их под аккомпанемент лютни. Он любил наполнять свой дом всевозможными диковинными животными: барсуками, белками, обезьянами, катамаунтами, карликовыми ослами, барбарийскими скакунами, эльбскими пони, галками, бантамами, черепаховыми голубями и тому подобными существами.... Кроме того, у него был ворон, которого он научил говорить так хорошо, что тот подражал его голосу, особенно когда открывал дверь, и многие принимали его за своего хозяина. Остальные животные были настолько приручены, что постоянно находились рядом с ним со своими странными повадками, так что его дом напоминал настоящий Ноев ковчег.7
Он женился на женщине из хорошей семьи, но, родив ему одного ребенка, она оставила его. Исчерпав свой прием и доходы в Сиене, он отправился в Вольтерру, Пизу и Лукку (1541-2) в поисках новых покровителей. Когда и они закончились, Содома вернулся в Сиену, семь лет делил свою бедность с животными и умер в возрасте семидесяти двух лет. Он достиг в искусстве всего, что может сделать умелая рука без глубокой души, направляющей ее.
Его преемником в Сиене стал Доменико Беккафуми. Когда в 1508 году туда приехал Перуджино, Доменико изучал его стиль. Когда Перуджино уехал, Доменико искал дальнейшего обучения в Риме, знакомился с остатками классического искусства, искал секреты Рафаэля и Микеланджело. В Сиене он снова стал подражать Содоме, а затем и соперничать с ним. Синьория попросила его украсить зал Консисторио; в течение шести трудоемких лет (1529-35) он расписывал его стены сценами из римской истории; результат был технически превосходным, духовно мертвым.
Когда Беккафуми умер (1551), сиенское Возрождение было завершено. Бальдассаре Перуцци был родом из Сиены, но покинул ее ради Рима. Сиена вернулась в объятия Девы Марии и без особого дискомфорта приспособилась к Контрреформации. И по сей день она остается ортодоксальной и манит усталых и любопытных своим простым благочестием, живописным ежегодным палио, или турниром скачек (с 1659 года), и драгоценным иммунитетом к современности.
IV. УМБРИЯ И БАГЛИОНИ
Прижатая к Тоскане на западе, Лациуму на юге и Маркам на севере и востоке, горная Умбрия возвышается то тут, то там над городами Терни, Сполето, Ассизи, Фолиньо, Перуджа, Губбио. Мы предисловим их к Фабриано - через границу в Марках - потому что Джентиле да Фабриано был прелюдией к умбрийской школе.
Джентиле - неясная, но доминирующая фигура: он писал средневековые картины в Губбио, Перудже и Марке, смутно ощущая влияние ранних сиенских живописцев, и постепенно достиг такой известности, что Пандольфо Малатеста, согласно совершенно невероятной традиции, заплатил ему 14 000 дукатов за фреску в капелле Бролетто в Брешии (ок. 1410).8 Десять лет спустя венецианский сенат заказал ему батальную сцену в зале Большого совета; Джентиле Беллини, похоже, был в то время среди его учеников. Далее мы находим его во Флоренции, где он пишет для церкви Санта-Тринита "Поклонение волхвов" (1423), которое даже гордые флорентийцы признали шедевром. Она до сих пор хранится в Уффици: яркая и живописная кавалькада королей и свиты, величественные лошади, мускусный скот, сидящие на корточках обезьяны, настороженные собаки, прекрасная Мария, все они убедительно сосредоточены на очаровательном Младенце, который кладет изучающую руку на лысую голову коленопреклоненной царственной особы; это картина, восхитительная по
