В лесу однажды Робин Гуд
Девицу повстречал.
Она пыталась прочь уйти,
Но он ее догнал.
Сказал: – Красавица, не трусь
И прочь не убегай!
Добрей меня ты молодца
Не встретишь, так и знай.
Учтиво шляпу приподнял
И поклонился ей:
– На счастье встретил я тебя,
Иди ж ко мне смелей!
Ее за талию обнял
Рукою он своей
И крепко так поцеловал,
Что жарко стало ей.
– Откуда ты идешь и кто
Родители твои?
– Простой дубильщик мой отец,
Джон Хоббс из Барнесли.
– Красавица, согласна ты
Быть милою моей?
– Охотно, сэр, – она в ответ, –
Коль ты других смелей.
– Чего бояться мне, скажи,
Среди родных лесов?
– Два брата-силача мои
Не любят чужаков.
– Поладить с ними буду рад, –
Ответил Робин ей. –
Без лишних слов твою родню
Назвать готов своей.
– Свирепы и горды они.
– Я тоже, – он в ответ. –
Обидеть вздумают тебя –
Не оберутся бед.
Вольготно я в лесу живу,
Король мне не указ,
А уж дубильщика сынков
Я одолею враз.
Хоть нету ни земель, ни стад,
Весь лес зову своим,
И стол мой дичью так богат,
Как и не снилось им.
Едва успел договорить,
Как видит вдалеке –
Спешат к ним двое молодцов
Верхами налегке.
Гоня коней, они мечи
Из ножен достают
И мчат к опушке, где стоит
С девицей Робин Гуд.
– Беги скорей, – она кричит, –
Тебя они убьют!
– О нет, тебя я не отдам
На их неправый суд.
– Иди, бесстыдница, домой,
Оставь нам наглеца!
Как смела бросить ты семью
И старика-отца?
Тут Робин девушку отвел
Назад шагов на пять:
– Пока я с ними разберусь,
Ты здесь должна стоять.
Подходят ближе молодцы,
Оружье обнажив:
– Отдай сестру нам, а не то
Сейчас не будешь жив!
– Ах, братья милые, пойду
Домой, куда и шла.
Не троньте этого стрелка –
Он мне не делал зла.
Робин, Вилл Скейтлок и Маленький Джон
Шагали лесной тропой,
Жирного Вилл оленя свалил,
Несли добычу домой.
Шли по зеленой чаще лесной,
И встретилась им за холмом
Девица, одетая в черный плащ,
На черной кобыле верхом.
– Постой-ка, красотка, – сказал Робин Гуд. –
Что за унылый вид?
А ну, расскажи, откуда твой путь
И что у тебя болит?
– Из Лондона еду, – он слышит в ответ, –
Лондон на Темзе-реке.
Город теперь окружен врагом,
Жизнь наша на волоске.
Султан Арагонский, бахвал-басурман,
Ищет себе жену –
Поклялся, принцессу в гарем возьмет
Или спалит страну.
Сказал – мол, ищите троих храбрецов,
Что выйти дерзнут на бой
Против него и двух страшных морд,
Которых привел с собой.
Огромны, свирепы, глаза горят,
Ужас сшибает с ног,
А вместо перьев на шлемах у них
Змей ядовитых клубок.
Король всплакнул, а потом в залог
Поставил дочку свою –
И тот ее назовет женой,
Кто будет первым в бою.
Служанок послали тогда четверых
На четыре края земли
И небо молили: пусть повезет,
Чтобы мы храбрецов нашли.
Но мы понапрасну пылили путь:
Отвага не родилась,
Чтоб жизнью рискнуть и кровью плеснуть
Ради прекрасных глаз.
– Назови число, – сказал Робин Гуд, –
Когда надо быть у ворот.
– В июня двадцать четвертый день
На летний солнцеворот.
Слезы чертили следы по щекам –
Нечего больше сказать.
С плачем служанка поехала прочь –
А Робин остался стоять.
И Робин на спину лег на траву,
Как будто смертельно устал,
Что делать теперь, он искал ответ,
Он думал, но он не знал.
– Откуда тоска? – спросил Вилл Скейтлок. –
Какую задели струну?
Если девчонка тебе по нутру, –
Догоню и назад верну.
– Да нет, – сказал стрелку Робин Гуд, –
Соблазнить меня – надо суметь.
Но вот принцесса в такой беде,
Что это трудно стерпеть.
Пойду с басурманами драться один.
Я принимаю бой.
– Черт меня побери, – сказал ему Джон, –
Я выхожу с тобой.
– Меня – в запас? – спросил Вилл Скейтлок. –
Не согласен, помилуй Бог!
Их трое? Оставьте третьего мне.
Нас трое теперь против трех.
Робин Гуд засмеялся, друзей обнял,
Крепко прижал к груди.
– На добром слове спасибо вам,
Но дальний путь впереди.
Мы рванину серую подберем,
В руки посох, спина дугой,
Четки и флягу на пояс повесь –
Мол, бредем из земли Святой.
Торной дорогой пойдем, не таясь,
Никто не задаст вопрос –
Какое дело до стариков,
Какой с пилигримов спрос?
Оделись в тряпье и пошли вперед,
Сбивая ноги, бегут.
Так, торопясь, они в город вошли,
Где принцессу врагу отдают.
Ее отправят султану в гарем.
Вон он ждет, басурман,
К брани готов, а нет смельчаков –
Уведет принцессу в свой стан.
Гуляет по полю гордый бахвал
С громилами с двух сторон:
– Выставляй бойцов, ищи удальцов,
Или дочь уведу в полон!
Я жду уже двадцать четыре дня,
Терпенью пришел конец –
В гарем возьму или Лондон спалю,
Кораном клянусь, отец!
Рыдает король, королева – в плач,
Воют, слов уже нет.
Обоим невмочь предать свою дочь,
Но дать придется ответ.
Тогда шагнул вперед Робин Гуд:
– Меня сперва одолей.
У нас красавиц не отдают
Уродам чужих кровей.
Взбесился султан и давай кричать:
– Бабуин, фанатик, байстрюк!
Да кто ты такой, что встал поперек,
Моргну – и тебе каюк!
– Поганый турок, – сказал Робин Гуд, –
Мне на тебя плевать.
Вот тебе крест, закон наших мест
Тебе придется узнать.
А что до твоих Голиафов двух,
Которых не победить, –
Так я малышей Давидов привел –
Они укротят их прыть.
Оружие выдать король велел –
Копья, мечи, щиты,
Троих пилигримов в доспехи одел,
Поставил всех у черты.
Трубы зовут, и бойцы идут.
Удар на удар в обмен.
Доспехи – в куски, щиты – пополам,
Брызнула кровь из вен.
Грудь с грудью с султаном сошелся Робин,
Рубил что есть сил сплеча,
Его взад-вперед по полю гонял,
Как челнок на станке ткача.
– Господи правый, вот так забег,
Пора кончать этот бой!
Сейчас рубану – и подашь на развод
С будущею женой.
Султану голову снес Робин Гуд –
Запрыгала по траве,
Из разрубленной шеи хлынула кровь,
Плача по голове.
Его великаны рванулись вперед –
За господина мстить.
– А ты будешь следующим, – Джон сказал, –
Башку ты забыл прикрыть.
Сказал – и с размаху мечом рубанул,
Как будто был дровосек,
До пояса он развалил врага
И надвое сердце рассек.
Вилл Скейтлок громилу последнего сшиб,
На колени поставил его,
– Дьявол ждет всех трех, он не сядет за стол,
Не хватает ему одного!
Сказал – и навылет пронзил врага,
Пробил его грудь насквозь,
Тот хрипел, стонал и Господа клял,
Но выжить не удалось.
Так стрелки заплатили по всем счетам
И сказали спасибо Творцу,
Который победу им дал в бою
И принцессу вернул отцу.
