Далее, как следует из документов, попавших в руки американцам только в 1898 году на Кубе, во время испано-американской войны, в августе 1787 года Вилкинсон ставит подпись под клятвой верности королю Испании, и соглашается передавать информацию, касающуюся испанского королевства, испанским властям в Луизиане и Флориде.
В обнаруженном примерно в конце XIX века личном дневнике Вилкинсона есть такая запись: «Я родился и получил образование в Америке, но я не понял и не принял причины и смысл ее последней революции. Тем не менее, я оставался верен ей всей душой, пока мы не достигли победы над врагами. Но в настоящий момент Америка во мне не нуждается, и значит я тоже утратил все обязательства по отношению к моей родине. Поскольку политика Соединенных Штатов не позволяет мне сейчас найти собственную состоятельность, собственное счастье, собственное богатство, я решил найти все это со стороны короля Испании».
И Вилкинсон становится платным испанским шпионом в США. Мемориал за мемориалом он отсылает в Испанию, где описывает состояние Кентукки, основные проблемы, доходы, расходы, систему управления. Упоминает и об устремлении поселенцев на запад и на юг. Он подробно объясняет, как можно манипулировать запретом или разрешением судоходства на Миссисипи.
В сентябре 1787 года уже в ранге сотрудника секретной службы Испании Вилкинсон возвращается в Кентукки. Вернулся он только 24 февраля 1788 года, и попал в самый водоворот событий — кентуккийцам только что отказали в правах штата, и разгневанные жители отказались голосовать за Конституцию, созданную «отцами-основателями» в 1787 году. Из 14 кентуккийских делегатов только три проголосовали «за», десять были «против». Более того, зреет мысль отделиться от США, и пойти в подданство… королю Испании. Естественно, эти мысли подогреваются не абы кем, а Вилкинсоном. На Дэнвилльской ассамблее страсти кипели во всю — Кентукки требовали государственности и независимости, Вирджиния была резко против. Вилкинсону, которого избрали лидером кентуккийцев, была выгодна такая вражда, ибо его целью было отколоть территорию от США. Под это дело он записка за запиской требует от испанцев денег, серебро — вот решение всех проблем. И серебро идет ему. В коробочках из под кофе. В сигарницах. В банках из под сахара.
Но вскоре финансовый поток резко прерывается. Миро получает из Мадрида приказ не устраивать «цветную революцию» в Кентукки, поскольку это может закончиться войной с США, а в Луизиане у испанцев очень мало сил.
В результате Кентукки все же становится штатом, в 1792 году, с девятой попытки.
Ну а Вилкинсон в 1794 году… возвращается на военную службу! И не просто возвращается, а в чине бригадного генерала! Большего успеха для испанцев невозможно было и придумать. Более того, в тот момент Вилкинсон мог стать и старшим генералом армии США (так тогда называли главнокомандующего), но в последний момент Джордж Вашингтон все же выбрал Энтони Уэйна. Новый губернатор Луизианы Франсиско Луис Эктор де Каронделе пишет Вилкинсону «письмо счастья», поздравляя с назначением, и напоминая о дружбе и сотрудничестве. Вилкинсон и рад был бы отвязаться теперь от испанцев, но понимает, что компромата на него у луизианского губернатора очень много.
А тут происходит незадача — посланник, идущий к Вилкинсону с 3000 серебряных песо, был убит по пути, и его деньги забрали его же проводники, которые естественно начали ими сорить. И сорить в Кентукки, поскольку в Луизиане на тот момент был введен сухой закон. Естественно, подозрительных арестовал шериф Линклейтер, и начал допрашивать. Поскольку все арестованные оказались испанцами и по-английски говорить не умели. Шериф послал за переводчиком, и когда тот начал переводить — у судьи глаза полезли на лоб. Испанцы говорили, что убили шпиона, который нес деньги какому-то американцу. Для доказательства они предъявили записку, которую попросили перевести Томаса Пауэра, человека Вилкинсона. Пауэр, взяв записку, сразу все понял, но из создавшейся ситуации надо было как-то выкручиваться. Он спросил — умеют ли испанцы читать. Те ответили, что понимают только цифры, букв не знают. После чего Пауэр, стараясь говорить спокойно, сказал Линклейтеру: «Да это просто жадные бесславные ублюдки, которые выдумывают истории про шпионов в надежде, что их пожалеют и не повесят за убийство». На том и порешили. Испанцев, несмотря на все их крики, просто вздернули на дереве, и пригласили из испанского поселения за рекой священника, чтобы прочитал заупокойную по заблудшим душам.
Но, в конце концов, слухи о том, что Вилкинсон — испанский шпион, доходят до Энтони Дина, который в глаза говорит Вилкинсону о своих подозрениях. И буквально через две недели Уэйн умирает. Нет, это не отравление, как можно подумать. От подагры, вполне обычная смерть в те времена.
И со смертью Уэйна Вилкинсон становится старшим генералом армии США.
Прежде чем продолжим дальше — давайте немного остановимся.
Как раз в конце 1970-х годов по поводу Джеймса Вилкинсона разгорелась жаркая дискуссия. В его защиту выступил правнук Вилкинсона, Билл Тейер (Bill Thayer). Слова Билла, как я думаю, помогут читателям лучше понять природу нашего героя.
Что он говорил?
Во-первых, деньги, которые получал Вилкинсон от испанцев, на взгляд Тейера приходили от бизнеса с испанцами. Дело в том, что тогда госслужащий вполне мог иметь бизнес за границей (конкретно Вилкинсон владел 10 000 акров в испанской Луизиане), и тогда это не было подсудным делом. Хочешь быть генералом США и иметь плантацию в испанской Америке? Пожалуйста! Да хоть в России, хоть в Англии — твое дело.
Уилкинсон имел отличные отношения с испанскими губернаторами Миро, Гайосо Гальвесом и Каронделе? Опять-таки — имеет право! Это было не запрещено тогдашними законами. Тем более — у генерала бизнес был в Испании, тут отношения с губернатором очень важны.
Да, есть купчая, согласно которой 12 мая 1806 года Уилкинсон купил целый остров — Дофин Айленд — недалеко от Мобиле. Ну так в купчей правда (почему-то только в ее английском варианте) он внес условие, что остров после его смерти перестает быть юрисдикцией Испании. В испанском варианте такого конечно же нет и в помине (иначе бы не продали).
Кроме того, пишет Тейер, и до Вашингтона, и до Адамса, и до Джефферсона постоянно доходили слухи о том, что Вилкинсон — испанский шпион. В доказательство правнук приводит многочисленные письма президентов, что-то типа такого:
«26 декабря 1797 года
Джон Адамс генералу Джеймсу Вилкинсону.
Результаты расследования неожиданной кончины генерала Уэйна, которого я уважал и любил всем сердцем, закончены, полностью рисуют мне картину, когда я, поддавшись обиде и наветам, усомнился в Вас. Как только было объявлено о его смерти в Филадельфии, я разговаривал с военным министром по поводу обвинений вас в связях с Испанией. Мак-Генри (военный министр США в тот период) ответил мне, что все это пустая болтовня, и что я могу инициировать суд, который полностью подтвердит вашу невиновность. Более того, он посоветовал мне меньше доверять всем этим слухам, а больше доверия оказывать вам, в надежде, что злые языки и пересуды врагов не рассорят меня с одним из способнейших генералов США».
Вилкинсон 8 раз просил назначить расследование по этому поводу, и восемь раз президенты отказывали ему в этой просьбе. Не есть ли это лучшее доказательство его честности?
Да, есть записки губернатора Кардонеле о доставке из Нью-Мадрида в Нью-Йорк 9 640 песо «агенту №13». Ну так докажите, что «агент №13» и есть Вилкинсон, а не кто-нибудь другой!
Шесть раз Вилкинсона вызывали на дуэль из-за подозрений в шпионаже. И шесть раз он отказывался от дуэлей. Да, кто-то скажет, что это трусость, а на самом-то деле — умеренность и мудрость! И опять-таки, вызовы на дуэль не означают автоматически его вины!
Про раскрытие агента мы поговорим потом отдельно, ибо это не менее интересная история, нежели сама жизнь Джеймса Вилкинсона, пока же остановимся вот на чем — «агент №13» (именно под этим кодовым названием он проходил в испанских бумагах) действительно очень глубоко законспирировал связь с испанцами.
Это не открытые письма времен Кентукки, тут сложная система шифров, продуманная доставка денег разными способами и в разные места разными людьми. Общим было только одно — Вилкинсон категорически не верил бумажным деньгам. Только наличные, только серебро.
Так, в свидетельских показаниях в Конгрессе (очередное обвинение Вилкинсона) осенью 1810 года Элиш Винтер свидетельствовал, что во время пребывания в Нью-Мадриде его близкий друг губернатор Гальвес демонстрировал ему целую приходную книгу расписок Вилкинсона по поводу получения наличных. Вилкинсон на суде ответил, что да, он получил из Луизианы 32 тысячи серебряных песо, но это оплата за поставленный табак. С его испанских плантаций. И если кому что-то непонятно — могут запросить…. Испанию.
