Данный аспект имеет ключевое значение: эти факты ясно показывают, что не стоит рассчитывать на то, что финансовый кризис сам по себе может положить конец структурному повышению неравенства в Соединенных Штатах. Разумеется, сначала биржевой крах приводит к замедлению роста неравенства подобно тому, как бум ускоряет его. Две тысячи восьмой и две тысячи девятый годы, когда обанкротился банк Lehman Brothers, также как и 2001–2002 годы, когда лопнул первый пузырь интернет-компаний, разумеется, были не лучшим временем для получения прироста капитала на бирже. Неудивительно, что прирост капитала в эти годы резко сократился. Однако эти краткосрочные движения никак не изменили долговременную тенденцию, которая направляется другими силами, чью логику нам следует понять.
Для того чтобы продвинуться дальше в понимании этого феномена, будет полезно разложить верхнюю дециль в иерархии доходов на три группы:
1 % самых богатых, следующие 4 % и следующие 5 % (см. график 8.6). Можно констатировать, что повышение было обеспечено в основном группой «1 %», чья доля в национальном доходе увеличилась с 9 % в 1970-е годы до примерно 20 % в 2000-2010-е годы (при этом наблюдались сильные колебания, обусловленные прибавочной стоимостью): т. е. рост составил 11 пунктов. Доля группы «5 %» (чьи ежегодные доходы составляли от 108 до 150 тысяч долларов на домохозяйство в 2010 году), равно как и доля группы «4 %» (чьи доходы составляли от 150 до 352 тысяч долларов), разумеется, тоже существенно увеличилась: доля первых в национальном доходе Соединенных Штатах выросла с 11 до 12 % (т. е. на один пункт), а доля вторых — с 13 до 16 % (т. е. на три пункта[270]). По определению это означает, что с 1970-1980-х годов рост доходов этих социальных групп заметно превысил средние темпы роста американской экономики, — этим фактом не стоит пренебрегать.
В этих группах мы обнаруживаем, например, преподавателей экономики в американских университетах, которые зачастую склонны считать, что экономика США функционирует хорошо и что она справедливо и точно вознаграждает талант и достоинства: такая человеческая реакция вполне понятна[271]. Правда, однако, заключается в том, что расположенные над ними социальные группы находятся в гораздо лучшем положении: из 15 пунктов дополнительного национального дохода, которые достались верхней децили, около 11 пунктов, или три четверти, пришлось на группу «1 %» (т. е. на тех, чьи ежегодные доходы превышали 352 тысячи долларов в 2010 году), в том числе половина— на 0,1 % (доходы выше 1,5 миллиона долларов[272]).
Был ли вызван финансовый кризис ростом неравенства? Как мы только что выяснили, финансовый кризис сам по себе не оказал воздействия на структурное повышение неравенства. А как насчет обратной связи? Быть может, рост неравенства в Соединенных Штатах способствовал началу финансового кризиса в 2008 году? Учитывая тот факт, что доля верхней децили в национальном доходе Соединенных Штатов достигла двух пиковых значений в течение последних 100 лет — первый раз в 1928 году (накануне кризиса 1929 года), второй раз в 2007 году (накануне кризиса 2008 года), этот вопрос возникает сам собой.
На мой взгляд, нет никаких сомнений в том, что повышение неравенства сделало американскую финансовую систему более хрупкой. По одной простой причине: повышение неравенства в Соединенных Штатах имело своим следствием стагнацию покупательной способности низших и средних классов, что лишь усилило тенденцию к наращиванию задолженности небогатыми домохозяйствами. Тем более что именно в это время не отличавшиеся добросовестностью банки и финансовые посредники предлагали им все более легкие и дерегулированные кредиты, стремясь добиться хорошей доходности для огромных финансовых накоплений, которые вбрасывали в систему состоятельные лица[273].
Чтобы подкрепить этот довод, обратим еще раз внимание на масштабы перетекания американского национального дохода, происходившего между 90 % наиболее бедных и 10 % самых богатых с 1970-х годов и составившего около 15 пунктов. Если сложить общий рост американской экономики в течение 30 лет, предшествовавших кризису, т. е. с 1977 по 2007 год, то мы обнаружим, что 10 % самых богатых досталось три четверти этого роста; 1 % самых богатых заполучили около 60 % от общего роста национального дохода Соединенных Штатов в этот период; для оставшихся 90 % темпы роста среднего дохода ограничивались менее чем 0,5 % в год[274]. Эти цифры неоспоримы и поразительны: как ни относиться к обоснованности неравенства в доходах, их следует внимательно изучить[275]. Трудно представить себе экономику и общество, которые будут вечно функционировать при сохранении столь разительного расхождения между социальными группами.
Разумеется, если бы повышение неравенства сопровождалось необычайно сильным ростом американской экономики, ситуация развивалась бы совершенно иначе. К сожалению, этого не произошло: рост скорее был слабее, чем в предшествующие десятилетия, в результате чего повышение неравенства привело к застою низких и средних доходов.
Можно также отметить, что перетекание дохода между социальными группами (около 15 пунктов американского национального дохода) почти в четыре раза превысило дефицит торгового баланса, составлявший в течение 2000-х годов около четырех пунктов национального дохода Соединенных Штатов. Это сравнение интересно, ведь огромный торговый дефицит, обратной стороной которого является положительное сальдо Китая, Японии и Германии, часто описывался как один из ключевых элементов международного дисбаланса (global imbalances), приведшего к дестабилизации американской и мировой финансовой системы в годы, предшествовавшие кризису 2008 года. Это вполне вероятно, однако важно осознавать тот факт, что внутренние дисбалансы в американском обществе были в четыре раза более значимыми, чем международные диспропорции.
Это позволяет предположить, что некоторые решения проблем, возможно, стоит искать в Соединенных Штатах, а не в Китае или в других странах.
Вместе с тем было бы преувеличением считать повышение неравенства единственной — и даже основной — причиной финансового кризиса 2008 года и, в более широком смысле, хронической нестабильности международной финансовой системы. На мой взгляд, структурный рост соотношения между капиталом и доходом (особенно в Европе), сопровождавшийся колоссальным ростом валовых международных финансовых позиций, является еще более важным фактором нестабильности, чем повышение неравенства в Соединенных Штатов[276].
