Это, разумеется, не означает, что процессами, наблюдавшимися в последние десятилетия в Европе и в Японии, можно пренебречь. Совсем напротив: в некоторых аспектах они очень похожи на эволюцию Соединенных Штатов, хотя и запаздывают на одно-два десятилетия, и не стоит ждать, пока эти процессы примут масштабы, сравнимые с тем, что происходит в США, чтобы начать беспокоиться по этому поводу.
Однако факт заключается в том, что в настоящее время эта эволюция выражена намного слабее в континентальной Европе и в Японии, чем в Соединенных Штатах (и в меньшей степени, чем в других англосаксонских странах). Это может прояснить механизмы, определяющие данный процесс.
Разница между различными частями богатого мира тем более поразительна, что технологические изменения были более или менее одинаковыми повсюду: информационные технологии успешно развиваются как в Японии, Германии, Франции, Швеции и Дании, так и в Соединенных Штатах, Великобритании или Канаде. Более того, экономический рост — а точнее, рост производства на душу населения, т. е. рост производительности, — был одинаковым во всех частях богатого мира: разница составляла десятые доли процента, как мы видели в предыдущих главах[307]. В этих условиях столь значительное расхождение в эволюции распределения доходов нуждается в объяснении, которое не способна дать теория предельной производительности, технологии и образования.
В 1900—1910-е годы уровень неравенства в Европе был выше, чем в Новом Свете. Отметим также, что, вопреки представлению, получившему распространение в начале XXI века, неравенство в Соединенных Штатах далеко не всегда было выше, чем в Европе. Как мы уже отмечали в предыдущих главах, на самом деле в Европе в начале XX века неравенство в доходах было выше. Это подтверждают все привлеченные нами показатели и все исторические источники, имеющиеся в нашем распоряжении. Так, в 1900-1910-е годы доля верхней центили достигала или превосходила 20 % национального дохода во всех европейских странах (см. графики 9.2–9.4).
Это справедливо не только для Великобритании, Франции и Германии, но и для Швеции и Дании (что доказывает, что североевропейские страны далеко не всегда были образцами равенства) и в целом для всех европейских стран, по которым имеются расчеты, касающиеся данного периода[308].
Подобное сходство в уровне концентрации доходов, имевшее место в европейских странах в Прекрасную эпоху, разумеется, требует объяснения. Учитывая тот факт, что самые высокие доходы в те времена состояли в большинстве своем из доходов с капитала[309], объяснение следует искать прежде всего в концентрации имущества. Почему концентрация имущества в Европе 1900-1910-х годов была такой высокой?
Интересно отметить, что неравенство было слабее, чем в Европе, не только в Соединенных Штатах и в Канаде (где доля верхней центили достигала 16–18 % национального дохода в начале XX века), но и в Австралии и в Новой Зеландии (где доля верхней центили составляла около 11–12 %).
Таким образом, в Прекрасную эпоху во всем Новом Свете и прежде всего в самых новых и недавно заселенных его частях неравенство было ниже, чем в Европе.
Также интересно отметить, что, несмотря на все социальные и культурные различия по сравнению с Европой, в Японии уровень неравенства в начале XX столетия был столь же высок, а доля верхней центили достигала примерно 20 % национального дохода. Имеющиеся данные не позволяют проводить максимально полные сравнения, однако все указывает на то, что и по структуре, и по уровню неравенства Япония, как и Европа, принадлежала к Старому Свету. Столь же поразительно сходство процессов, протекавших в Японии и в Европе на всем протяжении XX века (см. график 9.3).
Несколько ниже мы вернемся к причинам очень высокой концентрации имущества в Прекрасную эпоху и к изменениям (в первую очередь к снижению концентрации), произошедшим в разных странах в течение XX века. Прежде всего мы увидим, что более высокое имущественное неравенство в Европе и в Японии обусловлено слабым демографическим ростом в Старом Свете, который почти автоматически приводит к большему накоплению и к большей концентрации капитала.
На данном этапе подчеркнем лишь масштаб этих изменений в разных странах и на разных континентах. Они, безусловно, проявляются еще более отчетливо при изучении доли верхней децили в национальном доходе. На графике 9.7 мы представили эволюцию доли верхней децили в Соединенных Штатах и в четырех европейских странах (Великобритании, Франции, Германии, Швеции) с начала двадцатого столетия. Мы указали средние значения по десятилетиям для того, чтобы обратить внимание на долгосрочные процессы[310].
График 9.7
Доля верхней децили в Европе и Соединенных Штатах в 1900–2010 годах
ордината: Доля верхней децили в национальном доходе.
Примечание. В 1950-1970-е годы доля верхней децили составляла около 30–35 % национального дохода как в Европе, так и в Соединенных Штатах.
Источники: piketty.pse.ens.fr/capital21с.
Мы можем констатировать, что накануне Первой мировой войны доля верхней децили составляла около 45–50 % национального дохода во всех европейских странах и чуть более 40 % в Соединенных Штатах. После двух мировых войн неравенство в Соединенных Штатах немного превышало европейские показатели: в результате потрясений 1914–1945 годов доля верхней децили снизилась на обоих континентах, однако падение было явно более выраженным в Европе (равно как и в Японии), что объясняется намного более значительным ущербом, который понесло здесь имущество. В течение 1950-1970-х годов доля верхней децили была относительно стабильной и схожей в Соединенных Штатах и в Европе, составляя около 30–35 % национального дохода. Сильное расхождение, начавшееся в 1970-1980-е годы, привело к следующей ситуации: в 2000-2010-е годы доля верхней децили достигла 45–50 % национального дохода в Соединенных Штатах, т. е. примерно того же уровня, что и в Европе в 1900-1910-е годы; в европейских же странах ситуация складывается очень по-разному: в одних неравенство велико (в Великобритании на верхнюю дециль приходится более 40 % национального дохода), другие более эгалитарны (в Швеции этот показатель не достигает 30 %), третьи занимают промежуточное положение (в Германии и Франции он составляет около 35 %).
Если подсчитать — хотя это и будет некоторой натяжкой — средний показатель для Европы на основе данных этих четырех стран, то мы получим очевидное сопоставление двух континентов: неравенство в Соединенных Штатах было ниже, чем в Европе, в 1900-1910-е годы, чуть выше в 1950-1960-е годы и намного выше в 2000-2010-е годы (см. график 9.8[311]).
