Народы же православно-религиозной мировоззренческой традиции через эпоху Национальных революций не прошли, они только-только к такой эпохе приближаются. Мелкобуржуазное самосознание средних слоёв горожан в них только-только зарождается, пока лишь смутно и неорганизованно выражает тяготение к цивилизованному городскому национализму. Но и народный патриотизм уже не в состоянии быть опорой их государственного развития, так как питавшие его вековые традиции связанного с зависимостью от земли крестьянского существования, феодальные в своей основе, начинают отмирать. Урбанизация и промышленное развитие при коммунистических режимах разрушили крестьянское общинное бытиё этих народов, что необратимо подталкивают их молодые поколения к революционному прорыву в новое качество социологизации городского общественного сознания, становлению этого самосознания как национально-корпоративного, что возможно единственно в национальном этнократическом государстве. А такое государство рождается во время социальной Национальной революции.
Все социальные революции в мировой истории, а в особенности революции Национальные, производили колоссальные потрясения в межгосударственных отношениях, резко нарушали балансы интересов мировых держав. Почему? Потому что при социальной революции сначала переживающее такую революцию государство теряет прежние сферы экономического и политического влияния, а затем, в результате мобилизационных мер, осуществляется целенаправленный революционный перевод конкретного общества в новое качество общественных отношений, что создаёт условия для ускоренного роста производительности труда, принципиального усложнения производственных отношений и промышленного производства. Быстрый подъём производства создаёт проблему избытка товарной продукции, что заставляет пережившее революцию государство втягиваться в борьбу за рынки сбыта товаров, за передел сфер экономического и, следовательно, военно-политического влияния, за контроль над мировыми путями торговли, принуждая все мировые державы, так или иначе, искать новые балансы интересов.
Предчувствие вызревающих в России, в других странах с православной культурной традицией социальных Национальных революций и тревожит Запад, заставляет его нервно и подозрительно укреплять позиции НАТО именно на европейском континенте, что происходит несмотря на крах коммунистического блока. Отражением этой нервозности становится поддержка Западом в военно-политическом конфликте в Югославии, как хорватов, восстанавливающих национальное политическое самосознание, так и исламских сил, которые чужды городским производственным отношениям, городскому капитализму, идеологически видят мир с позиции средневекового земледельческого феодализма. В югославских событиях Запад неизменно выступает против сербов. И точно такую же политику он проводит в отношении русских на постсоветском пространстве.
В таком положении дел заложен парадокс, которого пока не видит никто, но который проявится в ближайшее время. Сближение России, других стран, в которых происходит отмирание православной народной традиции общественного бытия, с Западом, в том числе с прибалтийскими и славянскими национальными государствами, невозможно в принципе до тех пор, пока Национальная революция в России не начнёт эпоху преобразования ряда народов Восточной Европы в городские политические нации. То есть пока в России не придёт к власти революционный националистический режим диктатуры промышленного политического интереса, который возглавит исторически прогрессивный процесс возникновения новых национальных государств на европейском континенте. Сейчас Запад вынужден искать союза с исламским миром для противостояния той нестабильности, которая царит в странах, объективно переживающих буржуазные революции и приближающихся к Национальным революциям. Но затем, когда в Восточной Европе возникнет блок военно-политических режимов национальных демократий, именно мусульманская духовная традиция станет самой опасной цивилизованным основаниям Запада. И это обстоятельство заставит главные политические силы Запада идти на уступки России в переделе сфер геополитического влияния, в восстановлении и укреплении её сфер влияния в самой Европе. Такие уступки, однако, будут не следствием добровольных решений, а вынужденным ответом на возрождение стратегической мощи русского национального государства.
Военно-политический режим национальной демократии, который установится в России после Национальной революции, будет неизбежно культивировать мужество и волю для преодоления нынешнего, вызываемого господством либерализма морального и нравственного разложения в среде русских. А мобилизационный подъём промышленного, в том числе военного производства, повлечёт за собой столь быстрый рост военной и моральной силы национальной России, что это обязательно вынудит Запад признать за ней лидерство в организации и глобальном отстаивании своих имманентных интересов, кровных интересов европейской промышленной цивилизации, как цивилизации расово североевропейской. Такая тенденция отразится на Балканском полуострове в усилении политических позиций сербов, в уступках им правительства Хорватии, других стран и наций Европы, без чего невозможным окажется политическое сближение всех европейских наций для противостояния исламской угрозе их общим жизненно важным интересам. Схожие обстоятельства заставили Запад объединяться после Второй мировой войны для противостояния православно-коммунистической угрозе.
2.Главные проблемы взаимоотношений народов православной культурно-исторической традиции с народами исламской монотеистической традиции обусловлены несколькими обстоятельствами, которые становятся всё более отчётливыми в последнее десятилетие. На примере Югославии их можно объяснить следующим образом. Хорваты уже стали нацией. Сербы приближаются к Национальной революции, к началу исторического процесса формирования сербской нации. А боснийские мусульмане, составляющие с хорватами и сербами один этнос, остаются народом, способность которого в исторической перспективе вписаться в развитие промышленной цивилизации ещё стоит под вопросом. Ибо ни один исламский народ, не доказал такой способности, нигде не стал собственно нацией в её европейском значении, не смог породить ни индустриальный рабочий класс, ни социально-корпоративный средний класс, как главный политический класс современного капиталистического общества.
