Главная политическая проблема на этом пути в том, что воспитание сословно-корпоративного самосознания военно-управленческого сословия нельзя осуществить одним махом. Потребуется несколько десятилетий, смена поколений, чтобы в войсках сложилась полноценная культура сословных отношений. И прежде, чем ступать на историческую ступень длительного развития сословно-корпоративного самосознания, вооружённым силам надо теоретически осознать свою особую роль в буржуазном государстве как таковом, определить своё особое положение в русском национально-корпоративном обществе. В том обществе, которое должно с объективной неизбежностью складываться в России в процессе преодоления противоречий социально-политического и экономического развития ради достижения внутренней социально-политической устойчивости в стране и геополитической устойчивости в Евразии.
Это особое положение в этнократическом, национально-корпоративном обществе должно отражаться в собственной сословной этике, собственной сословной морали, собственной сословной культуре и в сложной, красочной ритуализации, обрядности внутренних сословных отношений. Своя этика, мораль, культура и обрядность закрепляют в вооружённых силах представления о сословно-корпоративном кодексе чести, долга и ответственности перед своим сословием, и без них невозможно создать дееспособную государственную власть. То есть, без них невозможно осуществлять управление государственным развитием в условиях широких городских свобод на доступ к информации и при всяческом поощрении всевозможного предпринимательства.
К примеру, одним из важнейших символов перехода к воспитанию нового буржуазно-сословного самосознания военно-управленческого сословия мог бы стать отказ от советской практики гарнизонного рассредоточения армейских вооружённых сил по территории страны и принятие новой стратегии рассредоточения по системообразующей цепи крепостей, построенных по линии границ и внутри территории. Эстетика крепостного строительства всегда была важнейшим выражением особых прав и особого положения второго сословия в системе государственных отношений. Она способствовала росту сословного профессионализма и действенности в управлении землями, недвусмысленно обозначая узлы такого управления. Но крепости всегда были и естественными центрами инициатического посвящения в члены военно-управленческого сословия, воспитания особой этики и морали, особой духовности в понимании воинского долга.
Книга В.И.Корчмит-Матюшова (Милованова) “Предназначение наше изначально” одна из первых работ, смело и широко ставящих проблему необходимости особой мировоззренческой философии воинства в системе государства. Автор изнутри нынешних вооружённых сил рассматривает концептуальные подходы к достижению соучастия армии во власти с точки зрения разрыва с российской имперской и советской теоретической и практической традицией, подчёркивая объективную необходимость прорыва к новому видению роли вооружённых сил в мучительно рождающемся на наших глазах буржуазно-капиталистическом государстве. Он не только ставит важные, ключевые вопросы, но и делает ряд конкретных практических предложений.
В этом несомненная политическая ценность данной работы для тех сил, которые будут врываться в политику в ближайшее время для выведения страны из общегосударственного кризиса через творческое созидание принципиально новой системы власти, как системы власти русского национального государства с глобальной исторической ответственностью за судьбу развивающейся промышленной цивилизации.
3 дек. 1998г.
ЛЕКАРСТВО ОТ ГИПЕРИНФЛЯЦИИ
"Лучшее лекарство от головной боли – гильотина".
Из чёрного юмора
1.
To be or not to be! Быть или не быть эмиссии, а с ней гиперинфляции – вот в чём вопрос! Именно так сейчас представляются всеми идеологами политического монетаризма, которые безраздельно господствовали в верхах исполнительной власти до дефолта 17 августа, намерения правительства Примакова-Маслюкова усилить государственное управление рыночными отношениями и повернуть финансово-экономическую политику режима в сторону поощрения отечественного производства. И в их трактовке этот поворот на единственно возможный для нового правительства политический путь звучит, как гибельный для рынка.
Данная тема стала главной в словесных сражениях всех официозных экономистов и политиков, публицистов и аналитиков сложившегося господствующего класса. И отнюдь не случайно при обсуждении вопроса, давать ли эмиссии зелёный свет, так сцепились два совершенно отчётливых лагеря. С одной стороны, выстроились в кулачную стенку либеральные рыночники и защитники абсолютных прав частной собственности, а с другой стороны, – промышленники и аграрии, напрямую связанные с производительными силами. Последние очень сплочённо утверждают, что отсутствие денег в производительном секторе привело к глубокой депрессии, к упадку все хозяйственные отношения, к переводу их на бартерные взаиморасчёты, то есть отбросило эти отношения к раннефеодальным. В ответ сторонники либерального монетаризма твердят столь же единообразно, что запуск печатного станка приведёт только к скачкообразному росту инфляции, разрушит достижения в становлении финансового и коммерческого рынка. И ни те, ни другие в раздражении не желают признавать правоту своих противников, на их доводы тут же приводят контрдоводы, на их примеры представляют противоположные примеры. Различия в их позициях столь же категорически непримиримые, как, к примеру, раньше были непримиримыми представления о мире у материалистов и идеалистов – и подчеркнём ещё раз: это не случайно.
Спор их разрешается только требованиями самой жизни, то есть предметными закономерностями её исторического течения во времени.
Что же это за закономерности?
Политическое и практическое господство сторонников курса оголтелого монетаризма, который с января 1993 года несколько месяцев проводил сначала бездумный догматик и западник Гайдар, а затем несколько лет номенклатурный прагматик и среднеазиатский бай по мировосприятию Черномырдин; курса, в верности которому Гайдар клялся всегда и повсюду, а Черномырдин наконец-то признался с восторженной влюблённостью идиота нынешней весной, когда его уже прочили в приемники Президенту и ему надо было ясно показать всесильным тогда олигархам, на чьей он стороне, – это господство выстраивалось исключительно на основаниях превращения России в сырьевой придаток западной производительной экономики. Главными рычагами, какими осуществлялась монетаристская политика, стали жесточайший контроль над рублёвой массой и насильственная и откровенно заниженная привязка рубля к доллару, что вызвало огромный наплыв в страну свободно перемещающихся на мировом рынке ради получения спекулятивной прибыли американских долларов, превратило их в основную единицу внутренних взаиморасчётов. Такой политики Россия не выдержала бы и года, если бы у неё не было богатейших запасов рыночно ценного сырья, в первую очередь нефти и газа. Монетаризм надорвался бы, как только директора предприятий и прочие из новоявленных частных собственников продали бы на Запад за бесценок бывшие на заводах драгоценные металлы, горюче-смазочные материалы, запасы изделий и так далее, а полученную ими валюту в стране разворовали бы и проели. Тогда правительству поневоле пришлось бы запускать печатный станок и пускать Россию под откос нарастающей инфляции. Ибо в то время у установившегося в результате политического переворота 3-4 октября 1993 года режима диктатуры коммерческого интереса не сложилось серьёзной среды политической поддержки. А потому политическое руководство режима неизбежно пошло бы на уступки давлению красных директоров предприятий и колхозов, требующих зарплату для работников и оборотные денежные знаки для взаиморасчётов, поскольку отсутствие на переживающем становление рынке достаточного количества валюты не позволяло бы использовать именно её для этих целей.
