Закон, который в результате был принят, содержит правило Волкера и значительно ослабленном виде: хотя он и ввел ограничения на спекулятивную торговлю, для большинства банков выполнение этих условий, скорее всего, будет необязательным.
4. Ограничения на деривативы. Акция по спасению AIG (пострадавшей от собственных сделок с деривативами), обошедшаяся в 180 млрд долл., должна была бы привести к резкому ограничению операций с деривативами. По поводу деривативов ведутся вполне обоснованные дебаты: следует ли их относить к инструментам страхования или к сфере азартных игр. Но в любом случае правительство должно регулировать их использование, и, конечно, эта деятельность не должна поощряться или субсидироваться, как это фактически происходит сегодня61. Закон о реформе знаменует собой хотя и очень небольшой, но все же прогресс в решении этой проблемы. Неспособность добиться большею понятна: когда несколько крупных банков получали по 20 млрд долл. или более в год в виде платежей, их стремление противостоять прикрытию столь прибыльного канала денежных поступлений было вполне объяснимым. В течение какого‑то времени казалось, что появится четко сформулированное положение, ограничивающее возможности страхуемых правительством банков по созданию деривативов. В конце концов банкам разрешили сохранить основную часть (около 70%) их бизнеса, связанного с деривативами, но деривативами, создаваемыми на основе акций, сырьевых товаров и некоторых видов кредитных дефолтных свопов, должно было заниматься отдельное подразделение, к которому предъявляются более высокие требования по капиталу, что, хочется надеяться, снизит риск очередного возникновения необходимости в оказании банкам финансовой помощи62.
Значительный прогресс был достигнут в области обеспечения прозрачности в сделках с деривативами. Большинство контрактов были стандартизированы, а сделки по ним стали осуществляться через электронные платформы63. Но все это в теории, а на практике в этой сфере деятельности все еще имеются большие прорехи: если сделка осуществляется не на бирже, регулирующие органы не имеют четких правовых полномочий, чтобы отменить ее как незаконную.
5. Введение дополнительных полномочий. Правительство получило более широкие полномочия для взаимодействия с банками, попавшими в кризисную ситуацию. Но законодатели не в полной мере решили проблему слишком больших для краха институтов. Мы должны быть реалистами. В ходе последнего кризиса правительство на многое закрыло глаза и занималось спасением акционеров и держателей долговых обязательств, хотя и не обязано было это делать. До тех пор, пока есть мегабанки, которые слишком велики для краха, правительству, скорее всего, придется и впредь закрывать глаза на многие нарушения. В результате слишком большие для допущения их краха банки будут и далее иметь не только стимулы, подталкивающие их участвовать в операциях с чрезмерными рисками, но и конкурентное преимущество, основанное не на более высокой эффективности их деятельности, а на неявных субсидиях от государства в виде будущих акций спасения, которые будут предприняты в случае, если наступит очередной кризис.
Хотя кризис еще не закончился, его главные действующие лица уже активно занимаются переписыванием истории. Несмотря на то что число выявляемых упущений и недочетов в области регулирования, особенно совершенных Комиссией по пенным бумагам и биржам, Федеральной резервной системой и другими регулирующими органами, возрастает, многие из этих регуляторов уже неоднократно утверждали, что они сделали все, что было в их силах. Представители ФРС и Министерства финансов, которые хотят оказаться среди победителей, почему‑то не упоминают о своих неоднократных ошибочных прогнозах (даже после прорыва пузыря ФРС утверждала, что его последствия будут ограниченными)64. Не упоминают они и о том, что поддерживали систему регулирования, которая имела изъяны на фундаментальном уровне; в частности, они активно полагались на саморегулирование, то есть на то, что в конце концов было признано оксюмороном. Когда они утверждают, что у них не было полномочий для совершения других действий, они предпочитают забыть о том, что у них фактически имелись все полномочия, позволявшие им не допустить надувания пузыря, а также о том, что до краха Lehman Brothers они отказывались от обращения в Конгресс с целью получения дополнительных полномочий, потребность в которых они теперь, хотя и с опозданием, признают.
Они и их сторонники хотели бы, чтобы мы забыли длившиеся на протяжении десятилетия ожесточенные бои вокруг того, каким должно быть государственное регулирование, и их неудачи в реализации на практике даже уже имевшихся регулирующих правил. Они хотели бы, чтобы вместо этого мы поблагодарили их за спасение капитализма и за то, что они отвели нас от края пропасти, к которой они же и толкнули нас осенью 2008 года. Да, они согласны, что спасение оказалось дорогостоящим, да, кивают они, было неприятно давать столько денег тем, кто вел себя неподобающим образом. Но у нас, заверяют они, просто не было другого выбора.
Но варианты выбора у нас все же были. Любой совершаемый выбор влияет на последующие. Снижения налогов в 2001 и 2003 годах, осуществленные по инициативе президента Буша, привели не к устойчивому росту, как он обещал, а скорее к увеличению бюджетного дефицита, что еще более затруднило процесс ликвидации пузыря на рынке жилья65. В этой книге я объясняю, как периодически повторяющиеся акции по спасению банков, осуществлявшиеся по всему миру в течение двух предыдущих десятилетий, привели к повышению морального риска, который в значительной степени способствовал безрассудному кредитованию банков. Я пишу о том, что Министерство финансов США и МВФ установили очень жесткие и контр продуктивные условия для развивающихся стран, из‑за чего тем пришлось нести на себе основную тяжесть последствий, вызванных решениями банков о выдаче плохих кредитов. Это внесло свой вклад в резкий рост валют ных резервов, что, в свою очередь, способствовало усилению глобальных дисбалансов и снижению процентных ставок.
Сейчас, через много месяцев после того, как администрации Буша и Обамы сделали свой выбор стратегии спасения, все более очевидными становятся его экономические и политические последствия.
Кризис еще не закончился. До этого еще далеко. То, что происходит сейчас, похоже на замедленное крушение поезда: можно увидеть массовые разрушения, которые произошли в тот момент, когда поезд начал совершать поворот на слишком высокой скорости. На данном этапе, когда мы говорим, что меры по спасению сработали, все, в чем мы можем быть уверены, — это то, что нам удалось избежать немедленной катастрофы: глобальная экономика отошла от края пропасти, на котором она покачивалась еще совсем недавно. Однако общее направление движения, мягко говоря, является неопределенным: все, что мы можем сказать сейчас, спустя девять лет после того, как ФРС начала реализовывать свою политику создания пузыря на рынке жилья, выбрав ее в качестве способа восстановления экономики после лопнувшего технологического пузыря, — это то, что восстановление происходит на шатком фундаменте и общее состояние мировой экономики остается нестабильным.
