К достоинствам этой концепции относится попытка увязать существование товарного производства уже не с распределенческими, а собственно производственными отношениями. В то же время и она была уязвимой. Во-первых, если товарные отношения порождены сохранением (наряду с общественной) кооперативно-колхозной формы собственности, то получается, что недостаточная зрелость одной относительно небольшой части социалистического производства навязывает всей системе внутренне не свойственные ей формы развития. Во-вторых, если товарные отношения связаны с сохранением кооперативно-колхозной собственности, то сокращение удельного веса данной формы должно было бы как-то отразиться на самих рыночных отношениях. Однако, несмотря на более быстрый рост государственной собственности и довольно широко проведенные в 50-х годах мероприятия по превращению отсталых колхозов в совхозы, рыночные отношения не только не сворачивались, а определенно расширялись и укреплялись.
Серьезным недостатком этой концепции было отрицание товарного характера средств производства в государственном секторе.
Объяснение товарных отношений при социализме существованием двух форм собственности на средства производства сохраняло доминирующее положение в нашей литературе до середины 50-х годов. В 1957–1959 гг. развернулись дискуссии по проблемам товарных отношений при социализме. В этих дискуссиях и последующих работах выявились самые различные позиции. Весьма условно их можно разделить на четыре группы: отрицание политэкономической природы товарных отношений при социализме, объяснение товарно-денежных отношений двумя формами собственности на средства производства, объяснение их характером труда при социализме, выделение в качестве ключевого момента экономической обособленности производственных звеньев народнохозяйственной системы и рассмотрение факторов, обусловливающих эту обособленность.
Прежде всего следует отметить возрождение позиций, отрицающих товарный характер целого ряда категорий, используемых социалистической экономикой. Сторонники данной точки зрения продолжают исходить из представлений о принципиальной несовместимости социализма и товарных отношений, выражают определенное «политическое недоверие» товарным отношениям и отказываются признать их равноправными элементами социалистического производства:
«Товарное производство и социалистическая собственность — это взаимно исключающие понятия. Конечно, на первый взгляд… вся та масса предметов потребления, продаваемых населению и учреждениям в магазинах розничной торговли, кажется именно результатом товарного производства. Однако это чисто внешнее впечатление…»
(Малышев И. С. Общественный труд и цена при социализме. М., 1960, с. 23–24)
«Товарный характер хозяйства несовместим с планированием. Планирование товарного хозяйства — это, действительно, сапоги всмятку».
(Соболь В. А. Очерки по вопросам баланса народного хозяйства. М., Госстатиздат, 1960, с. 49)
Позднее с подобной же категоричностью высказывается Н. В. Хесин:
«С точки зрения внутреннего строя наше социалистическое производство противоположно товарному производству, это доказано и теорией и практикой» …«Употребление терминов „товарное производство“ и „закон стоимости“ при оценке природы нашего социалистического производства неправомерно» …«От товарно-денежных отношений сохранилась лишь внешняя форма, за которой скрывается новое содержание — социалистическое, нетоварное по своей сущности».
(Хесин Н. В. Ленин В. И. о сущности и основных принципах товарного производства. М., Изд-во МГУ, 1968, с. 179, 180, 174).
Совсем недавно в защиту этой позиции выступил И. Моисеенко:
«Переход средств производства в общее владение фактически ликвидирует рыночный обмен в тех пределах, в которых господствует общественная собственность. При этом еще раз подчеркиваем: речь идет о рыночном обмене в политико-экономическом смысле слова… Но коль скоро здесь нельзя говорить об „обмене“, нельзя, если быть точным, непосредственно общественный продукт называть товаром в политико-экономическом смысле, т. е. продуктом, предназначенным для обмена».
(Моисеенко И. Непосредственно общественный характер производства и товарно-денежные отношения при социализме. — Экономические науки, 1978, № 2, с. 4, 6)
Вопрос о том, какие реальные явления и процессы помогает объяснить такая конструкция, не ставится. Тем самым обходятся те коренные вопросы, на которые практика ждет ответа от теории: что должно быть положено в основу разработки шкалы плановых цен (ведь, если нет товара, то нет и действия закона стоимости; а если нет этого последнего, то какой же закон определяет построение системы цен при социализме?); как осуществлять совершенствование механизма экономического регулирования (если ставится под сомнение стоимостная конструкция цены, то на основе каких теоретических позиций объясняются категории издержек производства, платности за фонды, процента, ренты, прибыли, рентабельности и как теоретически правильно и практически результативно управлять этими рычагами?).
Несмотря на то, что выступление с подобных позиций в настоящее время становится все менее популярным, появление статьи знаменательно. Оно свидетельствует о неугасшем споре и попытках найти решение проблемы, отправляясь от описания некоего «чистого» социализма.
Большинство экономистов как в СССР, так и в других социалистических странах исходит из представлений, что категории «товар», «деньги» и т. д. отражают не только форму, но и существо меновых отношений. Социализм рассматривается как система планового ведения хозяйства, включающая в себя в определенных границах меновые отношения и потому использующая рыночные категории. Отсюда — требование совершенствования форм построения меновых отношений, изучения и использования закона стоимости.
Если товарно-денежные отношения не являются чисто расчетными инструментами, а отражают природу меновых отношений, то как объяснить сохранение этих отношений при социализме?
Классическое обоснование причин, определяющих развитие товарно-денежных отношений, включает два момента: общественное разделение труда и обособленность производителей как собственников средств производства и продуктов труда. То, что общественное разделение труда выступает в качестве исходного основания любой формы товарного производства, — не вызывает сомнений. Вопрос в другом: поскольку при социализме ликвидирована обособленность производителей как частных собственников средств производства и продуктов труда, то что действует «вместо» данного фактора, обусловливая необходимость сохранения товарно-денежных отношений?
