956
Этот аргумент см. в статье: С. Maling, “The Austrian Business Cycle Theory and its Implications for Economic Stability under Laissez-Faire,” chapter 48 of J.C. Wood and R.N. Woods, Friedrich A. Hayek: Critical Assessments (London: Routledge, 1991), vol. 2, p. 267.
Об эффекте Пигу см.: Don Patinkin, “Real Balances,” The New Palgrave: A Dictionary of Economics, vol. 4, pp. 98—101.
«В мире растущей покупательной способности денежной единицы способ мышления людей приспособится к этому положению дел точно так же, как в нашем сегодняшнем мире он приспособился к падающей покупательной способности денежной единицы. Сегодня каждый считает рост своих номинальных или денежных доходов улучшением своего материального благополучия. Внимание людей направлено по преимуществу на увеличение ставок номинальной зарплаты и денежного эквивалента богатства, а не на увеличение предложения благ. В мире растущей покупательной способности денежной единицы их будет интересовать прежде всего снижение стоимости жизни. Это приведет к осознанию того факта, что экономический прогресс состоит в том, чтобы делать доступ к средствам существования более легким» (см.: Мизес. Человеческая деятельность. С. 447).
См.: Horwitz, “Keynes’ Special Theory,” pp.431—432, n. 18. Кроме того, Хорвиц заявляет, что те последователи австрийской школы, которые отстаивают требование 100%-ного резервирования, не в состоянии объяснить, почему последствия снижения спроса на деньги будут обязательно другими в свете возможности экономических кризисов, чем последствия увеличения предложения денег. Хорвиц упустил из виду тот факт, что именно фидуциарные средства обращения, не обеспеченные реальными сбережениями, т.е. кредитная экспансия, а вовсе не общее снижение спроса на деньги искажает производственную структуру и вызывает кризисы. При прочих равных падение спроса на деньги может привести лишь к падению покупательной способности денежной единицы и не обязательно влияет на процесс создания кредитов, не обеспеченных реальными сбережениями, и тем самым на производственную структуру. Следовательно, мы должны отвергнуть вывод Хорвица, согласно которому «банковская деятельность со 100%-ным резервированием является недостаточно гибкой для того, чтобы обеспечивать денежное равновесие», поскольку это утверждение базируется на ошибочном теоретическом анализе, с помощью которого нельзя адекватно изучать механизмы рассогласования, запускающие экономический цикл.
Friedman and Schwartz, A Monetary History of the UnitedStates, 1867—1960, p. 15 (курсив мой.– У. де С.). Мизес пришел к такому же выводу, см.: Mises, Money, Method, and the Market Process, pp. 90—91. Мы обнаружили эту же мысль в упоминавшемся выше выступлении Мизеса 1930 г. перед специалистами финансового комитета Лиги Наций. См. также детальное обсуждение истории американской экономики в 1873—1896 гг., включенное Селджином в его книгу: Selgin, Less Than Zero, pp. 49—53.
Samuelson, Economics, 8th ed. (New York: Macmillan, 1970).
Leland B. Yeager, “Introduction,” in The Gold Standard: An Austrian Perspective, p. x.
Roger W. Garrison, “The Costs of a Gold Standard,” in The Gold Standard: An Austrian Perspective, ch. 4, pp. 61—79.
Ibid., р. 68.
Кроме того, Роджер Гаррисон напоминает, что издержки в виде ресурсов, направляемых на производство и транспортировку золота, в значительной степени являются неизбежными. Люди продолжают тратить значительные объемы этих ресурсов на добычу, аффинаж, транспортировку и хранение желтого металла безотносительно к тому, формирует он основу денежного стандарта или нет. См.: Ibid., р. 70.
См.: Friedman and Schwartz, “Has Government any Role in Money?” pp. 37—62. Таким образом, ясно, что чистый золотой стандарт и 100%-ное резервирование должны иметь неотразимую привлекательность для монетаристов, поскольку именно этот порядок равносилен принятию их относительно стабильного денежного правила. «Неисчезае-мость» золотого запаса делает невозможным внезапное сжатие предложения денег, совершенно исключая при этом произвол государства в денежной сфере. С этой точки зрения неудивительно, что Фридмен, руководствуясь желанием иметь сильную последовательную позицию, все больше склоняется к золотому стандарту, с которым он был категорически не согласен ранее.
Skousen, Economics on Trial, p. 142.
Как пишет по этому поводу Ротбард: «В зависимости от того, как мы определим предложение денег– а я определил бы его весьма широко, как все требования на доллары по номиналу, – увеличение цены золота, достаточное для уравнения золотого запаса и 100% общего объема долларов, будет составлять от 10 до 20 раз. Естественно, это породит огромный непредвиденный выигрыш для золотодобывающих компаний, но это не должно нас заботить. Я не считаю, что мы должны отвергать предложение о массовом попадании в рай только потому, что производители арф и ангельских крыльев получат непредвиденную прибыль» (Rothbard, “The Case for a 100-Percent Gold Dollar,” p. 68 (курсив мой.– У. де С.)). В любом случае следует признать вслед за Ротбардом, что этот рост ценности золота даст, в основном в первые годы после перехода, сильнейший толчок развитию золотодобывающей промышленности. Соответственно каким-то образом изменится нынешняя структура международной торговли, трудовой миграции и международных потоков капитала. Позже Мюррей Ротбард поменял свое мнение. Чтобы не дать банкам получить неправомерную прибыль, он предложил, чтобы конверсии в золото подлежали только банкноты [а не банкноты плюс банковские депозиты]. Эта мера должна запустить механизм дефляции денежного запаса, соответствующего банковским вкладам. Несмотря на это изменение позиции Ротбарда, мы находим наше предложение (см. ниже) более правильным, поскольку оно позволяет избежать ненужной дефляции, имеющей место в схеме Ротбарда. См.: Murray N. Rothbard, “The Solution,” The Freeman: Ideas on Liberty (November 1995): 697—702.
Краткое и ясное описание аргентинской банковской системы периода правления генерала Перона см. в: Jose Heriberto Martinez, “El sistema monetario у bancario argentino,” in Homenaje a Lucas Beltran (Madrid: Editorial Moneda у Credito, 1982), pp. 435—460. Приведенная цитата находится на с. 447—448.
Любопытно, что банковские вклады опять перешли под контроль государства во время нового короткого перонистского периода, начавшегося в 1973 г. Это решение о национализации вкладов было отменено, когда режим был свергнут военной хунтой, пришедшей к власти 24 марта 1976 г. То, что произошло потом, оставит свой след в экономической истории как убедительная иллюстрация того, как система «свободной банковской деятельности» и безответственности оказалась почти такой же разрушительной, как система Перона. Аргентине еще раз выпала сомнительная честь иллюстрировать экономическую теорию в декабре 2001 г. Тогда рухнул режим валютного управления (currency board), построенный на началах частичного резервирования. Люди утратили доверие к нему и соответственно бросились забирать из банков свои доллары. Это заставило министра финансов Доминго Кавальо ограничить количество долларов, которые люди могли снять с банковского счета, суммой в 250 долларов в неделю (этот лимит тут же прозвали «корралито»). Все это с очевидностью продемонстрировало верность важного положения экономической теории: существование банковской системы с частичным резервированием невозможно без кредитора последней инстанции.
