Ознакомительная версия.
Чаще, однако, высокое неравенство является не столько фактором, порождающим деформализацию, сколько ее следствием. Если распределение неформальных работников по заработной плате смещено относительно распределения формальных, то это дополнительно увеличивает масштабы неравенства. Например, заработная плата неформальных наемных работников может быть меньше, чем у формальных наемных работников, а у последних меньше, чем у неформальных самозанятых. Обе неформальные группы при этом будут «растягивать» общее распределение, увеличивая неравенство.
Характеристики социального капитала. Социальный капитал любых обществ внутренне неоднороден. Одни его составляющие части оказываются комплементарными по отношению к участию в формальной, другие – в неформальной экономике. Так, фактором, сдерживающим масштабы распространения неформальности на рынке труда, может быть высокий уровень легитимности, который государство имеет в глазах общества. Тогда попытки ухода «в тень» будут наталкиваться не только на более эффективный инфорсмент со стороны официальных инстанций, но также на серьезные психологические издержки (чувство вины, стыда и т. п.) и моральное осуждение окружающих. Этот общий вывод вполне приложим и к отдельным государственным институтам (судебной системе, налоговой системе, пенсионной системе и т. д.): доверие к ним будет ослаблять стимулы к деформализации, недоверие – их усиливать.
На стороне предложения более активное участие в неформальной занятости будет наблюдаться у индивидов, впитавших в себя «культуру неформальности» [Perry et al., 2007]. Если в семье или в малой группе, к которой принадлежит человек, многие трудятся неофициально; если его связи и контакты замкнуты в основном на тех, чья экономическая активность протекает в неформальном секторе; если среда, в которой он вращается, не усматривает в нарушении формальных правил ничего предосудительного, – все это будет способствовать его «затягиванию» в неформальность. Можно поэтому ожидать, что более высокая склонность к деформализации трудовых отношений будет проявляться у групп со значительными запасами «неформального социального капитала» – мигрантов, национальных меньшинств, сельских жителей и т. д. Чем шире их представительство на рынке труда, тем масштабнее, при прочих равных условиях, будет неформальная занятость. На стороне спроса предприятия, созданные представителями таких групп, также с большей вероятностью будут сохранять неформальный статус и привлекать работников на условиях неформального найма.
Обзор этих разнообразных влияний показывает, что при изменениях институциональной среды неформальная занятость будет испытывать «эпициклы» сокращения и расширения. В общем случае можно утверждать, что ухудшение качества институтов будет сопровождаться ее ростом, улучшение – ее сжатием.
Эволюция социальных норм и «налоговой морали». Стандартные модели рынка труда, отмечая роль институтов, сокращающих спрос на труд и отсекающих отдельные группы работников от участия в формальном рынке труда (таких как МЗП, 333, налоги и т. д.), позволяют лучше понять природу неформальности. Однако они дают лишь статическую картину, многое оставляя без объяснения.
Один из факторов, не учитываемых в стандартных моделях, – это исходная «история» неформальности как начальное условие последующей эволюции. Понятно, что в стране с более высоким стартовым уровнем неформальной занятости одномоментное введение даже идеальных формальных институтов не смогло бы быстро изменить ситуацию, поскольку основные агенты рынка труда «приучены» к другой среде, в соответствии с которой они и формируют свои ожидания и поведение. Если все кругом находят способ работать без регистрации или не платить (или недоплачивать) налоги, оставаясь в тени или полутени, то рациональной стратегией для (пока) формального агента становится «быть как все», т. е. также искать способ уклонения от этих издержек. Прошлое недвусмысленно влияет на принятие решений, обращенных в будущее, и тем самым задает основную «колею» движения. Простое снижение налогов в таких условиях не изменит принципиального отношения к их уплате, если издержки уклонения не возрастут для всех таким образом, что в результате партнеры и соседи начнут менять свое поведение. Но здесь необходимо время, чтобы новые стандарты взаимодействия смогли сформироваться, закрепиться и распространиться, став «достоверными» для всех.
Подобную историю распространения неформальности можно представить с помощью следующей диаграммы (рис. 1.4), адаптированной из работ по коррупции [Andvig, 1991; Bardhan, 1997] и используемой при анализе неформальности [Packard et al., 2012]. Она иллюстрирует динамическую ситуацию с несколькими равновесиями, которые зависят от того, сколько игроков в данный момент придерживаются данной стратегии. (В теории игр это называется frequency-dependent equilibria.)
Горизонтальная ось задает долю (N) агентов (работодателей и работников) рынка труда, задействованных в неформальных практиках. В самой левой точке оси все агенты формальны, в самой правой – все являются неформалами. Кривые F и I показывают предельные выгоды для формальных и неформальных участников рынка труда с учетом их текущего распределения между формальным и неформальным состояниями.
Рис. 1.4. Эволюция неформальности: несколько равновесий
Между точками А и В кривая F располагается выше кривой I, поскольку при невысоком уровне неформальности в условиях прозрачной среды уход в тень сопряжен с дополнительным риском и чреват соответствующими потерями, а все основные трансакции происходят «при свете». Однако по мере приближения к точке В относительные выгоды формальности (по отношению к неформальности) сокращаются, а в самой точке В они уже равны нулю. По мере дальнейшей концентрации неформальных агентов предельные выгоды от формального положения продолжают сокращаться и оказываются ниже, чем от неформального (кривая I располагается выше кривой F). В то же время выгоды от неформальности растут (кривая I идет вверх). Чем больше неформальных агентов, тем выше для государства издержки мониторинга и инфорсмента, соответственно ниже риск наказания и ниже издержки ведения такого бизнеса. Однако в какой-то момент предельные выгоды неформальности также могут пойти вниз, хотя и остаются положительными.
На этой диаграмме точки А и С представляют собой устойчивые равновесия. Точка В обозначает неустойчивое состояние, в котором агент безразличен к выбору между формальным и неформальным состояниями. Однако даже минимальное изменение соотношения форматов и неформалов, соответствующего точке В, меняет относительные выгоды в ту или иную сторону и, соответственно, ведет к повсеместному распространению неформальности (если N возрастает) или ее исчезновению (N снижается). При этом само движение вправо (увеличение N) может быть частично вызвано и иными обстоятельствами, также подталкивающими к смещению к равновесию в точке С. Эта схема иллюстрирует то, как мельчайшие изменения, постепенно накапливаясь, в итоге могут оказывать значительное влияние и полностью перекраивать общую картину («количество переходит в качество»). В этом смысле точка В – это переломный момент («tipping point»), за которым начинается движение к точке С.
Ознакомительная версия.
