См.: BeckertJ. Inherited Wealth… P. 196.
Например, когда с 1974 пo 1978 год верхняя ставка на доходы с капитала в Великобритании составляла 98 %. она равнялась 83 % на трудовые доходы. См. график S14.1 (доступен онлайн).
Над этими вопросами в XIX веке уже размышлял Джон Стюарт Милль. Более активно они стали обсуждаться в межвоенный период на фоне все большего усложнения методов статистики по наследству. В послевоенный период им были посвящены указанные выше работы Джеймса Мида и Энтони Аткинсона. Следует также упомянуть, что интересное предложение Николаса Налдора о прогрессивном налоге на потребление (на самом деле на роскошный образ жизни) было прямо продиктовано желанием повысить обложение праздных наследников, которых Налдор подозревал в том. что они порой уклонялись от уплаты прогрессивных налогов на наследство и на доходы (прежде всего посредством траст-фондов), в отличие от университетских профессоров (таких, как он сам), сполна плативших подоходный налог. См.: KaldorN. An Expenditure Tax. Allen & Unwin, 1955.
См.: Wedgwood J. The Economics of Inheritance. Pelican Books. 1929 (переиздана в 1939). Веджвуд скрупулезно разбирает различные имеющиеся эффекты, например когда измеряет скромный объем благотворительных пожертвований и приходит к выводу, что только налог может привести к желанному равенству, или же когда он констатирует, что около 1910 года концентрация наследства во Франции была почти такой же высокой, как и в Великобритании, что подталкивает его к заключению, что эгалитарное распределение на французский манер хотя и желательно, но недостаточно для достижения социального равенства.
На графине 14.1 для Франции мы включили всеобщий социальный взнос (составляющий на сегодняшний день 8 %) в подоходный налог (достигающий 45 % в 2013 году), в результате чего верхняя ставка равняется 53 %. Полные данные см. в техническом приложении.
Это относится не только к США и Великобритании (в первой группе). Германии, Франции и Японии (во второй), но и ко всем 18 странам, которые входят в ОЭСР и данные WTID по которым позволяют исследовать этот вопрос. См.: Piketty Т., Saez E., Stantcheva S. Optimal taxation of top tabor incomes: a tale of three elasticities // American Economic Journal: Economic Policy. 2013 (рис. 3). См. также техническое приложение.
Ibid., рис. 3 и А1 и таблица 2. Результаты, касающиеся 18 стран, также доступны в техническом приложении. Стоит отметить, что этот вывод не зависит от выбора начала и окончания рассматриваемого периода. В любом случае не существует статистически значимой связи между снижением маржинальной ставки и темпами роста; например, если начать рассмотрение с 1980-х годов, а не с 1960-х или с 1970-х годов, ничего не изменится. О темпах роста в различных богатых странах в период с 1970 по 2010 год см. также пятую главу, таблицу 5.1.
Это позволяет исключить эластичность предложения труда, превышающую 0,1–0,2, и получить оптимальную маржинальную ставку, описанную выше. Все детали теоретических рассуждений и результатов доступны в статье PikettyT.. Saez Е, Stantcheva S. «Optimal taxation of top labor incomes: a tale of three elasticities» и обобщены в техническом приложении.
Для того чтобы такие сравнения в темпах роста имели значение, важно учитывать средние значения за довольно длительный период (как минимум 10 или 20 лет). За несколько лет темпы роста варьируются по самым разным причинам и не дают возможности прийти к каким-либо выводам.
Расхождение в уровне ВВП на душу населения, в свою очередь, определяется большим количеством рабочих часов на душу населения за океаном. Согласно самым стандартным международным данным. ВВП на час работы примерно одинаков в Соединенных Штатах и в самых богатых странах континентальной Европы (тогда как в Великобритании он заметно ниже: см. техническое приложение). Расхождение в часах объясняется более длительными отпусками и более короткой трудовой неделей в Европе (расхождение в уровне безработицы, которое практически отсутствует, если сравнивать США с Германией или со странами Северной Европы, имеет мало значения). Мы не будем здесь вдаваться в этот щепетильный вопрос и лишь отметим, что выбор в пользу того, чтобы проводить меньше времени на работе по мере того, как растет производительность, по меньшей мере столь же оправдан, как и противоположный выбор. Позволю себе добавить еще одно замечание: тот факт, что Германия и Франция, несмотря на намного меньшие инвестиции в высшее образование (и на ужасающе сложную налоговую и социальную систему, особенно во Франции), добиваются такого же уровня ВВП на час работы, как и США, сам по себе чудесен и, возможно, объясняется наличием более эгалитарной и инклюзивной системы начального и среднего образования.
См. прежде всего вторую главу, график 2.3.
Темпы роста ВВП на душу населения в Соединенных Штатах составляли 2,3 % в год между 1950 и 1970 годами, 2,2 % между 1970 и 1990 годами и 1,4 % между 1990 и 2012 годами. См. вторую главу, график 2.3.
Мысль о том, что Америка внедряет инновации для остального мира, была недавно сформулирована в этой статье: Acemoglu D.. Robinson J.. Verdier T. Can't we all be more like Scandinavians? Asymmetric growth and institutions in an interdependent world. MIT. 2012. Это по большей части теоретичесная статья, главный фактический элемент которой заключается в том, что количество патентов на душу населения в Соединенных Штатах выше, чем в Европе. Это интересный факт, однако он заставляет вспомнить о разнице в юридической процедуре и должен был бы позволить инновационной стране сохранить намного более высокую производительность (или более высокий национальный доход).
См.: Piketty Т., Saez E., Stantcheva S. Optimal taxation of top labor incomes: a tale of three elasticities, рис. 5. таблицы 3–4. Обобщенные здесь результаты основываются на подробных данных, касающихся порядка 3000 компаний в 14 странах.
Кс. Габе и А. Ландье отстаивают мысль о том. что взлет вознаграждений руководителей автоматически вытекает из роста размеров компаний (что приводит к росту производительности наиболее талантливых менеджеров»). См.: GabaixX., LandierA. Why has CEO pay increased so much? // Quarterly Journal of Economics. 2008. Проблема в том, что эта теория полностью основана на модели предельной производительности и никак не позволяет объяснить значительные различия между странами (размеры компаний увеличились повсюду в сравнимых пропорциях, в отличие от зарплат). Эти авторы используют исключительно американские данные, что, к сожалению, ограничивает возможности эмпирического эксперимента.
