Естественно, что это не могло не усилить углублявшийся кризис феодального строя. Насильственное включение Японии в сферу капиталистического товарооборота, осуществленное капиталистической Америкой, было весьма важным фактором, ускорившим наступление революционных событий в 60-х годах прошлого столетия.
В пяти японских портах оказалось как бы семнадцать различных государств, управляемых каждое по своей консульской юрисдикции. Япония, таким образом, в известной степени потеряла свою самостоятельность как в экономике, так и в политике.
Навязанный Японии полуколониальный режим имел своим последствием наводнение страны иностранными товарами, упадок японского ремесла и мануфактурного производства, бесцеремонное ограбление страны посредством выкачки из нее продовольствия и ценных металлов.
Любое проявление протеста со стороны японцев против произвола капиталистических держав жестоко подавлялось и имело своим результатом суровые репрессалии. В ответ на убийство самураями одного англичанина, нарушившего обычаи страны, англичане подвергли бомбардировке и разрушению целый город Кагосима.
Попытка воспрепятствовать бесцеремонному проникновению иностранной эскадры в японские территориальные воды в 1863 г. вызвала артиллерийский обстрел и последующий захват фортов Симоносеки десантной группой с французских, английских и американских военных кораблей.
Наглые требования о компенсации за единичные выступления против иностранцев, систематическое унижение японцев европейскими и американскими дипломатами и военными, — такова повседневная хроника японской жизни на заре эпохи насильственного включения феодальной Японии в мировой капиталистический товарооборот.
Иностранная интервенция и неравноправные договоры окончательно пошатнули политический престиж феодальных властей Японии.
Вслед за японскими официозными историками Норман называет события 1867–1868 гг. «реставрацией Мэйдзи». Согласно японской реакционной историографии, это должно означать, что свержение власти феодального правителя Токугава следует якобы рассматривать как конец периода «незаконной узурпации» власти сёгунами и восстановление легитимных прав японского монарха (годы правления императора Муцухито получили официальное наименование «эры Мэйдзи»).
В действительности то, что произошло в Японии, представляло собой весьма сложное переплетение подлинно революционных событий — антифеодальных выступлений крестьянства и части городской бедноты против основ токугавского режима — с «дворцовым переворотом», организованным оппозиционным буржуазно-феодальным блоком с весьма ограниченной целью замены обанкротившейся диктатуры Токугава новым, но столь же антинародным режимом. Устранение от власти Токугава и утверждение так называемого императорского правительства было направлено, по своей сути, не столько против обанкротившейся военно-феодальной клики, сколько против крестьянского движения и имело своей целью не допустить развертывания народной антифеодальной революции. Крестьянство ничего не получило в результате происшедших политических перемен.
Если в самый момент переворота и «восстановления» императорской власти некоторая часть крестьянства, обманутая антииностранной демагогией и лживыми обещаниями передать крестьянам так называемые общинные земли, сочувственно отнеслась к «реставрации», то уже в ближайшие годы крестьянские восстания возобновились с еще большей силой. За первое десятилетие существования нового режима в Японии было зарегистрировано свыше 180 крупных крестьянских восстаний.
Императорская власть, опираясь на самурайство, подавляла эти крестьянские восстания с исключительной свирепостью.
Норман в своей книге явно идеализирует деятелей буржуазно-помещичьего блока, осуществивших переворот 1867 г., приписывая им способность направлять историческое развитие Японии, исходя из определенного плана превращения страны в могущественную военную державу.
Автор совершенно ненаучно подходит к оценке незавершенной буржуазной революции 1867–1868 гг., которая имела своим результатом замену чисто феодальной власти властью блока феодалов и буржуазии. Поскольку в качестве политического представителя интересов этого блока была выдвинута реакционная монархия, унаследовавшая от токугавского периода прежний феодальный, военно-полицейский государственный аппарат, то все буржуазные реформы, проводившиеся этим блоком, носили половинчатый, ограниченный характер.
Крупное феодальное землевладение не было уничтожено революционным путем. Бывшие феодальные князья не только получили более чем щедрый выкуп за свои владения от императорского правительства, но сохранили за собой и целый ряд важнейших политических привилегий. Именно они образовали костяк титулованной знати в императорской Японии. Сословие военного дворянства — самурайство упрочило свое привилегированное положение и было в значительной своей части превращено в оплот нового монархического режима. Оно стало поставщиком чиновничьих, военных и полицейских кадров для японского самодержавия.
Японская буржуазия, финансировавшая «реставрацию Мэйдзи», даже не пыталась выступить против засилия дворянства в государственном аппарате японской монархии. Крупные дельцы вполне довольствовались предоставившейся им возможностью использовать аппарат японского самодержавия в интересах собственного обогащения и ограждения своих хищнических интересов от всяких посягательств со стороны обманутых народных масс.
Японские крестьяне после аграрной реформы 1872–1873 гг., легализовавшей сделки на землю, были объявлены «собственниками» тех же самых жалких парцелл, которые прежде они обрабатывали как наследственные арендаторы княжеских земель. Задавленные долгами крестьяне быстро теряли свои ничтожные наделы, которые переходили в руки ростовщиков-купцов и разного рода спекулянтов, отчасти дворянского, отчасти буржуазного происхождения, — в руки так называемых «новых помещиков», становившихся главным оплотом реакции в японской деревне.
Аграрный вопрос в Японии не был разрешен. Вместо прежних феодальных господ крестьян стали эксплуатировать «новые помещики», действовавшие в большинстве случаев прежними феодальными методами.
Японская буржуазия, крепко привязанная к абсолютистскому режиму, боявшаяся демократического движения, поддерживала все самые реакционные мероприятия, направленные на ограждение политической и экономической власти помещиков. Феодальная эксплуатация крестьянства обеспечивала капиталистам дешевый рынок труда, возможность получения сверхприбылей на основе полуколониальной эксплуатации японского пролетариата.
