Ознакомительная версия.
Великая Октябрьская Социалистическая Контрреволюция (3–4 октября 1993)
Все мы знаем, что такое контрреволющия по Марксу. Это насильственная смена или реорганизация власти, преследующая целью восстановление устаревшего строя. В примитивном виде это просто переворот, в котором старый правящий класс отбирает обратно власть у нового правящего класса. Однако, последовательный марксист знает, что такое обычно ненадолго. Или старый класс преобразуется в новый, и станет отбирать прибавочный продукт по новому, или он у власти долго не удержится. За одним исключением. Если он не уничтожит производительные силы, которые сделали старый способ нежизнеспособными. Ну, например, как если бы английский король приказал разрушить все мануфактуры и производство машин для них.
А какие цели должен преследовать социалистический правящий класс, желающий предотвратить приход к власти люденов и патрархов? Да еще вооруженный марксизмом? Верно, обеспечить деградацию производительных сил до уровня, который позволяет сохраниться социализму. А теперь посмотрим, что достигнуто в результате перестройки и сокрушительной победы демократии:
Обязательное среднее образование практически отменено, новые поколения россиян входят в жизнь полуграмотными. Откровенно говоря, это даже перебор, поскольку социализм нуждается во всеобщем среднем образовании. Недаром оно является нормой и в Америке, и в Западной Европе.
Научно-технический потенциал успешно уничтожается. Отраслевая наука практически исчезла, новое поколение не подготавливается, кафедры университетов «стареют».
Новое «высшее образование» часто является фикцией и приходится на области знания, которые в масштабах страны (за вычетом Москвы, Петербурга, и нескольких крупных городов) могут рассматриваться скорее как казус — бизнес, экономика, менеджмент.
Но все это еще, так сказать, «семечки» по сравнению с:
Высокотехнологичные производства исчезают. Гражданское авиационное строительство практически исчезло. Призводство автомобилей, бытовой, видео- и звукотехники, если и существует, то в основном в форме сборки. Военное производство, где раньше были сконцентрированы наукоемкие работы, ничтожно по сравнению с довоенным, пардон, доперестроечным уровнем. Единственное заметно увеличивающееся производство этого сорта — оффшорное программирование для западных компаний — сконцентрировано в Москве, Петербурге и Новосибирске, и как бы оптимистично на это ни глядеть, вряд ли может заметно компенсировать потери в остальных отраслях.
Последний фактор является на порядок важнее всех остальных, поскольку он действует немедленно и массово. Потеря науки — это еще одна национальная трагедия, но в конце концов нам не впервой учиться у «немцев», а вот исчезновение низшего и наиболее массового слоя люденов — высококвалифицированных рабочих и промышленных инженеров, это влияет на классовое распределение населения немедленно, возвращая народ под контроль пропаганды и средств массовой информации. И не так уж важно, что пропаганда теперь раскрашена в другие цвета, для правящего класса важно что она действует.
Интересы нации, интересы класса
Так что же произошло сначала в августе 1991-го, а затем в октябре 1993? Да, в общем-то, ничего нового. Это делали наследники французского престола, пытавшиеся создать объединенную коалицию европейских держав и России против Наполеона, это делали главы германских королевств, призывая соседей подавлять бунты, это делал Ленин, подписывая Брестский мир. Просто правители СССР поставили классовые интересы выше национальных. Не надо называть их ревизионистами, отступниками от дела Ленина-Сталина, они ими не были. Наоборот, они из последних сил отстаивали дело «рабочего класса», то есть пролетарского правящего класса — бюрократического менеджмента. Они не были предателями своего класса. Они были предателями России, которая в ту пору еще называлась СССР.
Они просто предприняли меры, чтобы управляемое ими общество, которое под воздействием объективных экономических причин вызванных развитием производительных сил, не превратилось из социалистического в некое новое, им неподвластное, то самое, которые мы договорились условно называть патрархией. А как называется насильственное обращение исторического процесса, да еще со сменой или реорганизацией власти в марксизме? Верно, это называется контрреволюцией. 3–4 октября 1993-го года произошел конечный этап Великой Октябрьской Социалистической Контрреволюции, целью которой было удержать власть бюрократического менеджмента ценой национальной целостности и независимости.
Ошибаются те, кто думает, что речь шла о реставрации капитализма. Народу дали поиграться в капитализм, это правда, а заодно показали его действительно неприглядное лицо. Но где сейчас эти «капиталисты», воображавшие, что это к ним в руки плывет власть, определяемая тем, сколько денег они смогли присвоить? Где Боровые-Явлинские-Гайдары, различные «-овские»? Деньги большинство из них награбили и сохранили, но при этом один Чубайс удержался у серьезной власти, и то как чиновник, а отнюдь не как капиталист. И это резонно, потому что при социализме власть не у тех, у кого много денег, а у тех, у кого в руках связи, положение, контроль над производительными силами.
Откровенно говоря ВОСК имела некоторый риск провалиться дальше чем планировали ее организаторы прямо в дикий капитализм, причем в некоторой степени мы его все-таки хлебнули. Но риск был не очень большой, поскольку однажды появившись социализм проникает даже в те страны, которые совершенно не готовы к нему. Возьмите хотя бы те же латиноамериканские и африканские страны, которые постоянно управляются какими-то диктаторами. А ведь диктатор по сути чиновник, его власть не в деньгах, а в государственном аппарате. Была бы в деньгах, ему бы переворот не нужен был. Назвать это социализмом язык не поворачивается, но факт остается фактом, даже там власть чиновника, пусть даже и вооруженного (а где это было иначе?), оказывается выше власти капиталиста.
Да, они служат Америке за деньги, но чиновники всегда служат за деньги и власть, это их натура. А Америка, как мы уже разбирались — страна социалистическая. Стало быть кому они служат? Мировая социалистическая система вовсе не намерена благодушествовать и допускать появление независимых капиталистических анклавов, тем более что с капитализмом она бороться способна, умеет и любит. Вот капиталистическое вкрапление в социалистическую систему — это пожалуйста, если выгодно. Скажем, для того чтобы эксплуатировать рабочую силу в Малайзии или Гватемале на ручных операциях, для которых нерентабельно пока еще создавать автоматику. Но и то, под контролем и присмотром прикормленного национального чиновничества, и только так. Так что, капитализм нам с вам дали только посмотреть, и понятно зачем — чтоб не хотелось.
Ознакомительная версия.
