Ознакомительная версия.
Наконец, если нам важно понять, какова степень социальной защищенности работников и чем она определяется, то тогда ключевой оказывается информация об их участии/неучастии в схемах социального страхования. Это важный аспект проблемы, поскольку обычно уход работников в неформальность сопровождается увеличением для них рисков, связанных с наступлением разного рода неблагоприятных событий, – потерей работы, временной нетрудоспособностью, производственными травмами из-за несоблюдения правил техники безопасности и т. д. Такой подход позволяет увидеть, насколько эффективна или неэффективна действующая система социальной поддержки работников.
Проблема, однако, заключается в том, что представления работников об уплате работодателями взносов в социальные фонды могут быть крайне неточными[32]. Например, согласно одному из исследований по странам Евросоюза, доля респондентов, заявивших о том, что их работодатели не платят соответствующие взносы, оказывается неправдоподобно большой и варьируется от 13 % в Норвегии до 67 % в Польше [Andrews et al., 2011, p. 17–18]. Еще хуже обстоит дело с доступностью информации об участии в схемах социального страхования самозанятых (работодателей, использующих наемный труд, и работников-индивидуалов).
«Многоликость» феномена неформальности, помноженная на сложности измерения, стимулирует исследователей к тому, чтобы использовать «гибридные подходы», сочетающие в различных комбинациях элементы альтернативных определений.
Целый ряд работ параллельно используют несколько подходов к определению неформальной занятости и дают их сравнительный анализ. Практически все они выполнены на примере стран Латинской Америки [Gasparini, Tornarolli, 2006; Gong et al., 2000; Marcoullier et al., 1997; Mead, Morrisson, 1996; Perry et al., 2007; Saavedra, Chong, 1999]. Наиболее общий вывод, который из них следует, состоит в том, что хотя оценки, получаемые с помощью альтернативных подходов, достаточно тесно коррелируют друг с другом, они далеко не идентичны. Расхождения могут достигать внушительной величины – до 10 п.п. от общей численности занятых в экономике. Как правило, самыми высокими оказываются оценки, оперирующие критерием наличия/отсутствия официального трудового договора, самыми низкими – оценки, оперирующие критерием размера предприятий.
В качестве примера сошлемся на работу А. Хенли с соавторами, посвященную ситуации на бразильском рынке труда [Henley et al., 2006]. По их оценкам, в начале 2000-х годов уровень неформальной занятости в Бразилии достигал 56 %, если использовать «контрактный», 50 %, если использовать «социальный» и – 49 %, если использовать «количественный» подходы. При этом 64 % работников могли квалифицироваться как неформально занятые хотя бы по одному из трех признаков, но только 40 % одновременно по всем трем.
Еще сильнее в зависимости от выбора того или иного критерия менялся персональный состав неформально занятых. На индивидуальном уровне пересечение между любыми парами альтернативных определений («количественным» и «контрактным», «количественным» и «социальным», «контрактным» и «социальным») не превышало 40–50 % [Henley et al., 2006]. В этих условиях смена критериев меняет и социально-демографический «портрет» неформально занятых.
Обсуждение методологических аспектов феномена неформальной занятости подводит к нескольким простым и очевидным констатациям. Первое: в мировой литературе не сложилось консенсуса по поводу того, как следует определять и измерять неформальную занятость. Существующие подходы по-разному решают эту проблему. Второе: с течением времени понятие занятости в неформальном секторе стало все активнее заменяться и вытесняться более общим понятием неформальной занятости. Третье: ни один из подходов не обладает абсолютными преимуществами перед другими, у каждого есть свои достоинства и недостатки. В конечном счете выбор между ними должен определяться (если это позволяют данные) задачами, которые пытается решить исследование. И последнее: оценки, получаемые на основе различных определений, можно считать сопоставимыми лишь в достаточно ограниченной степени; при использовании альтернативных подходов иными могут становиться не только показатели распространенности неформальной занятости, но также и ее социально-демографические характеристики. Это предполагает, что к любым обобщениям, касающимся масштабов и динамики неформальной занятости, следует относиться с большой осторожностью, подвергая их тщательной проверке на устойчивость.
2.3. Неформальная занятость в межстрановой перспективе
К сожалению, методологическая «разноголосица» в подходах резко ограничивает возможности межстрановых сопоставлений и требует большой осторожности при их проведении. Если, по официальным данным, в стране А неформальная занятость распространена шире, чем в стране Б, то еще неизвестно, является ли это отражением реальных различий между ними или же артефактом, связанным с различиями в методологических установках национальных статистических ведомств. Возможно, что какая-то другая мера даст обратное соотношение. Это означает, что желательно опираться на разные измерения и при интерпретации данных критически относиться к тем ситуациям, когда межстрановые различия оказываются невелики.
В подобных условиях у исследователей есть две возможности. Первая: работать со статистическими базами международных организаций, данные которых строятся на основе более или менее унифицированной методологии. (Впрочем, степень унификации, как правило, неизвестна, и всегда есть опасность того, что это просто механический свод данных из национальных источников.) Для неформальной занятости мы можем указать на два таких источника – базу данных МОТ и базу данных Всемирного банка. Вторая: пользоваться результатами разовых межстрановых обследований, посвященных проблеме неформальности, где оценки для разных стран были получены на основе одного и того же определения. В этом случае возможные проблемы связаны не с вариацией в определениях, а с представительностью национальных выборок и качеством собранных данных.
В своем анализе мы будем следовать обоими этими путями: сначала проанализируем межстрановую вариацию в показателях неформальной занятости, какой она предстает в данных международных статистических организаций, а затем обратимся к результатам сопоставительных работ, выполненных независимыми исследователями. При этом мы все равно должны помнить о высказанных выше предостережениях.
База данных МОТ по неформальной занятости содержит оценки за период начиная с середины 1980-х годов и охватывает примерно 60 стран со средним и низким уровнями ВВП на душу населения. Показатели неформальности рассчитываются только для несельскохозяйственной занятости, сельскохозяйственная занятость не учитывается. Первоначально они формировались на основе производственного определения неформальной занятости, но в последние годы стали строиться также с использованием более широкого легалистского подхода [ILO, 2011].
Ознакомительная версия.
