К сожалению, увеличение власти, престижа и внешней атрибутики Системы не сопровождалось соответствующим улучшением ее функционирования. Начиная с 1935 года Система находилась во главе — и внесла большой вклад — процессов, приведших к сильнейшему кризису 1937–1938 годов, военной и послевоенной инфляции и превращению экономики в подобие американских горок с перемежающимся ростом и падением инфляции и соответствующим снижением и увеличением безработицы. Каждый инфляционный пик и каждый временный спад становились все глубже и глубже; средний уровень безработицы также последовательно увеличивался. Система не повторила своей ошибки 1929–1933 годов, когда она допустила или стимулировала денежный коллапс, но впала в противоположную ошибку, т. е. поощряла чрезмерно быстрый рост денежной массы и, таким образом, способствовала инфляции. К тому же метания из одной крайности в другую приводили не только к бумам, но и к рецессиям, как мягким, так и острым.
Система оставалась полностью последовательной лишь в одном отношении. Она обвиняла во всех проблемах внешние факторы, находившиеся вне ее контроля, а все хорошее приписывала себе. Таким образом, она способствует распространению мифа о том, что частная экономика нестабильна, хотя ее собственное поведение неизменно свидетельствует о том, что в действительности правительство является главным источником экономической нестабильности.
Президентские выборы 1932 года послужили для США политическим водоразделом. Герберт Гувер, добивавшийся своего переизбрания по мандату Республиканской партии, был выбит из седла глубокой депрессией. Миллионы людей остались без работы. Стандартный образ тех лет — это очередь безработных за бесплатной едой или безработный, продающий яблоки на перекрестке. Хотя независимая Федеральная резервная система была повинна в ошибочной денежной политике, превратившей кризис в катастрофическую депрессию, президент, как глава государства, не мог уйти от ответственности. Общественность потеряла веру в господствовавшую экономическую систему. Люди были в отчаянии. Они хотели утешений и обещания вывести их из тупика.
Франклин Делано Рузвельт, харизматический губернатор Нью-Йорка, был кандидатом от Демократической партии. Он был свежим человеком в большой политике и излучал надежду и оптимизм. По правде говоря, он базировал свою избирательную кампанию на старых принципах. Он обещал, что, будучи избранным, урежет излишние правительственные расходы и сбалансирует бюджет. В то же время уже в ходе избирательной кампании и в период до своей инаугурации Рузвельт регулярно собирал группу советников, «мозговой трест», в своем губернаторском особняке в Олбани. Они разрабатывали меры, которые необходимо было принять после его вступления в должность. Эти меры переросли в «новый курс», который он пообещал американскому народу, принимая пост демократического президента.
Выборы 1932 года были водоразделом и в узком политическом смысле. На протяжении 72 лет, в 1860–1932 годах, в течение 56 лет правили президенты-республиканцы, а демократы — 16 лет. В течение 48 лет, в 1932–1980 годах, наоборот, демократы занимали кресло президента тридцать два года, а республиканцы — шестнадцать.
Выборы были водоразделом и в более важном смысле; они ознаменовали изменения, с одной стороны, в восприятии обществом роли правительства и, с другой, его фактической роли. С момента основания республики и до 1929 года расходы правительства на всех уровнях (федеральном, штатов и местном) никогда не превышали 12 % национального дохода, за исключением военного времени; при этом две трети средств расходовались на уровне штатов и местном уровне. Расходы федерального правительства составляли, как правило, не более 3 % национального дохода. Начиная с 1933 года правительственные расходы были не менее 20 % национального дохода, а теперь они превышают 40 %, и две трети из них составляют федеральные расходы. Правда, большая часть послевоенного периода пришлась на «холодную войну». Однако начиная с 1946 года невоенные расходы всегда были не ниже 16 % национального дохода, а сейчас составляют примерно одну треть национального дохода. Расходы федерального правительства превышают четверть национального дохода, или свыше одной пятой расходов на невоенные цели. По этим меркам роль федерального правительства в экономике возросла за последние полвека примерно в десять раз.
Инаугурация Рузвельта состоялась 4 марта 1933 года, когда экономика находилась в низшей точке спада. Многие штаты объявили банковские каникулы, закрыли свои банки. Через два дня после инаугурации президент Рузвельт распорядился о закрытии банков по всей стране. В своей инаугурационной речи Рузвельт постарался внушить нации надежду, заявив, что «единственной вещью, которой стоит бояться, является страх сам по себе». Он немедленно начал реализацию бурной программы законодательных мер — «сто дней» специальной сессии Конгресса.
«Мозговой трест», как окрестил его Рузвельт, состоял в основном из сотрудников университетов, в частности Колумбийского университета. Их взгляды отражали изменения, произошедшие в интеллектуальной атмосфере университетских городков. От веры в индивидуальную ответственность, невмешательство государства, децентрализованное и ограниченное правительство они пришли к вере в социальную ответственность и централизованное, мощное правительство. Они были убеждены в том, что функции правительства состоят в том, чтобы защищать людей от превратностей судьбы и, в общих интересах, контролировать экономику, даже если это потребует введения государственной собственности на средства производства и управления ими. Эти две идеи уже были представлены в знаменитом романе Эдуарда Беллами «Оглядываясь назад», опубликованном в 1887 году. Рип ван Винкль, главный герой этой утопической фантазии, засыпает в 1887 году, а просыпается в 2000 году и обнаруживает, что мир сильно изменился. Его новые друзья объясняют ему, что поразившая его утопия возникла в 1930-х годах (пророческая дата) из ада 1880-х. Эта утопия обещала безопасность «от колыбели до могилы» (здесь мы впервые встречаем эту фразу), а также детализированное правительственное планирование и длительную обязательную для всех службу государству{17}.
Воспитанные в такой интеллектуальной атмосфере, советники Рузвельта были рады понять депрессию как крах капитализма и поверить в то, что необходимо активное вмешательство правительства, и особенно централизованного правительства. Благожелательные государственные служащие и беспристрастные эксперты должны были взять в свои руки власть, которой злоупотребляли ограниченные и эгоистические «экономические роялисты». Как сказал Рузвельт в своей первой инаугурационной речи, «менялы покинули свои почетные места в храме нашей цивилизации».
