Мюррей Н. Ротбард Экономические депрессии: их причины и методы лечения[17]
Мы живем в эпоху эвфемизмов. Могильщики сегодня превратились в «служащих похоронного бюро», рекламные агенты стали «советниками по связям с общественностью», а сторожа повсеместно трансформировались в «смотрителей». В каждой области нашей жизни очевидные истины с некоторых пор камуфлируются туманными формулировками.
В не меньшей степени это относится и к экономике. В былые времена мы страдали от почти периодических экономических кризисов, внезапное начало которых называлось «паникой», а затяжной период после паники назывался «депрессией».
Самой известной депрессией нового времени является, конечно, же та, что началась в 1929 году с типичной финансовой паники и продолжалась вплоть до начала Второй мировой войны. После катастрофы 1929 года экономисты и политики решили, что это больше никогда не должно повториться. Чтобы успешно и без особых хлопот справиться с этой задачей, понадобилось всего лишь исключить из употребления само слово «депрессия». С того момента Америке больше не пришлось испытывать депрессий. Ибо когда в 1937-1938 годах наступила очередная жестокая депрессия, экономисты попросту отказались использовать это жуткое название и ввели новое более благозвучное понятие - «рецессия». С тех пор мы пережили уже немало рецессий, но при этом ни одной депрессии.
Впрочем, довольно скоро слово «рецессия» тоже оказалось довольно резким для утонченных чувств американской публики. Судя по всему последняя рецессия была у нас в 1957-1958 годах. С того же времени у нас случались «спады», или даже лучше «замедления», а то и «отклонения». Поэтому не надо печалиться, благо депрессии и даже рецессии объявлены семантическим указом экономистов вне закона; отныне самое худшее, что может с нами случиться, это «замедление». Таковы причуды «Новой экономики».
На 30 лет экономисты нашей страны позаимствовали представление об экономическом цикле, принадлежавшее ныне покойному британскому экономисту Джону Мейнарду Кейнсу, автору-создателю кейнсианской, или «новой», экономики, которую он описал в своей книге «Общая теория занятости, процента и денег», вышедшей в 1936 году. Со всеми их диаграммами, математическими расчетами и неустоявшимся жаргоном, позиция кейнсианцев в отношении бумов и крахов есть сама простота, дяже наивность. Если на даоре инфляция, то ее причины скорее всего кроются в «избыточных расходах» со стороны населения; рекомендуемый метод лечения предписывает правительству -как самопровозглашенному стабилизатору и регулятору национальной экономики - вмешаться и обязать публику тратить меньше, «впитывая их избыточную покупательную способность» через усиление налогообложения. В то же время, если возникает рецессия, то ее причины следует искать 8 недостаточных частных расходах, и теперь лечение заключается в увеличении правительством своих собственных расходов, лучше всего посредством бюджетного дефицита, пополняя таким образом совокупный национальный поток расходов.
Идея о том, что увеличение правительственных расходов, или «легкие» деньги, «благо для бизнеса», тогда как урезание бюджета, или более «твердые» деньги, «зло», просочилась даже в самые консервативные газеты и журналы. Кроме того в этих изданиях будут считать само собой разумеющимся, что на федеральное правительство возложена священная обязанность неуклонно вести экономическую систему по узкой тропинке между пропастью депрессии, с одной стороны, и пучиной инфляции - с другой, ибо свободная рыночная экономика неизменно должна быть подвержена опасности стать жертвой одного из этих зол.
Все нынешние школы экономистов придерживаются тех же взглядов. Обратите, например, внимание на точку зрения д-ра Пола Маккрэкена, занимающего пост председателя Совета экономических консультантов при президенте Никсоне. В своем интервью New York Times, которое он дал вскоре после вступления в должность [24 января 1969 года], Маккрэкен заявил, что одна из основных экономических проблем, с которой столкнулась новая администрация, заключается в том, «как утихомирить инфляционную экономику одновременно не отпуская безработицу на неприемлемо высокий уровень. Другими словами, если бы от нас требовалось только приостановить инфляцию, то это вполне реально. Но терпимость нашего общества к безработице слишком ограничена». И далее: «Я думаю, нам следует двигаться в этом направлении очень осторожно. По сути у нас не так много опыта в том, чтобы планомерно охлаждать экономику. В 1957 году мы ударили по тормозам и, разумеется, получили серьезный экономический спад».
Обратите внимание на общее отношение д-ра Маккрэкена к экономике - оно примечательно тем, что его разделяют почти все современные экономисты. К экономике относятся как к потенциально трудоспособному, но чересчур беспокойному и упрямому пациенту, с извечной склонностью удариться в еще большую инфляцию или безработицу. Правительство при этом должно выполнять функции старого мудрого врача или наставника, который всегда бдителен, всегда наготове что-либо подправить, дабы поддерживать экономического пациента в хорошей рабочей форме. В любом случае экономическому пациенту здесь явно отводится роль подчиненного, а правительству как «лечащему врачу» - роль хозяина.
Прошло не так уж много времени с тех пор, когда подобного рода взгляды и политика именовались «социализмом»; но мы живем в эпоху эвфемизмов, поэтому сегодня мы используем для них такие гораздо менее суровые термины, как «умеренность» или же «просвещенное свободное предпринимательство». Как говорится, век живи - век учись.
В чем же тогда причины периодических депрессий? Сохранять ли нам и дальше агностический подход к причинам бумов и крахов? Действительно ли экономические циклы глубоко коренятся в самой системе свободной рыночной экономики и, стало быть, есть необходимость в той или иной форме государственного планирования, если мы хотим удержать экономику в неких рамках стабильности? Действительно ли бум, а затем крах, просто приключаются или же одна фаза цикла логически вытекает из другой?
Популярное сегодня воззрение на экономический цикл идет, на самом деле, от Карла Маркса. Маркс заметил, что до начала (приблизительно в конце XVIII века) Промышленной революции не существовало никаких регулярно повторяющихся бумов и депрессий. Мог возникнуть неожиданный экономический кризис всякий раз, когда какой-нибудь король объявлял войну или конфисковывал собственность своего подданного; но при этом отсутствовали всякие признаки специфически современного явления всеобщих и вполне регулярных резких колебаний маятника предпринимательской удачи, расширения и сжатия. Поскольку эти циклы возникают на исторической сцене примерно в то же самое время, что и еовременная промышленность, Маркс заключил, что деловые циклы являются неотъемлемой чертой капиталистической рыночной экономики. Существующие сегодня школы экономической мысли независимо от их разногласий по иным вопросам сходятся во мнении в решающем пункте: деловые циклы зарождаются где-то в глубинах свободной рыночной экономики. Стало быть, винить в них нужно именно рыночную экономику. Карл Маркс был убежден, что периодические депрессии будут становиться все тяжелей и тяжелей, пока это не подтолкнет массы к восстанию и уничтожению системы, а современные экономисты уверены, что правительство в состоянии успешно стабилизировать кризисные ситуации и сам цикл. Но все стороны согласны, что вина кроется глубоко внутри рыночной экономии и что если как-то и можно спасти положение, то это должна быть некая форма масштабного государственного вмешательства.
