— Здравствуйте, товарищ Косыгин, это Сталин… Как ваши дела?
— Здравствуйте, товарищ Сталин, спасибо, отдыхаем всей семьей.
— Хорошо… Хочу предложить вам всей семьей подъехать ко мне, в Ливадию… Надеюсь, супруга ваша, если не путаю, Клавдия Андреевна, составит нам компанию… И детей тоже жду…
Косыгин не успел ничего ответить и переспросить о времени прибытия, как Сталин повесил трубку. Оставалось собраться и ждать.
Дочь Алексея Николаевича Л. А. Гвишиани-Косыгина вспоминала:
«…приехал небольшой полноватый человек в военной форме — генерал Власик, начальник личной охраны Сталина, и сказал, что Иосиф Виссарионович ждет Алексея Николаевича с семьей к себе в Ливадийский дворец.
Папа, конечно, принял приглашение, и мы поехали все вместе — с нами были родственники, два мальчика лет по 10–11, а мне тогда было 18. В Ливадию приехали уже вечером, часов в 6–7. Нас поместили в две большие смежные комнаты, идеально убранные, но пустоватые, с кроватями, на которых были красивые, легкие покрывала.
Через некоторое время маму и папу пригласили поужинать к И. В. Сталину» [277].
У Клавдии Андреевны это была первая и, скорее всего, единственная встреча со Сталиным.
Стол был накрыт на открытой веранде, с моря веял легкий ветерок, вокруг дачи — парк, тишина и пустота…
Хозяин Ливадийского дворца рассказывал гостям о своем побеге из Туруханской ссылки, а Клавдия Андреевна и Алексей Николаевич — о своей жизни в Сибири (в Новосибирске и Киренске) в 1924–1930 годах.
Сталин еще раз побывал в Сибири в самом конце 1920-х годов. Беседуя с Косыгиными, он, вполне возможно, вспоминал «вехи» этого «вояжа»: и Новосибирск, и Омск, и Барнаул, и Красноярск, и Рубцовск… [278]
Беседа легко переходила от одной темы к другой, и Сталин спросил Клавдию Андреевну, как она представляет себе роль жены, ее место в семье.
Клавдия Андреевна прекрасно понимала, кто ее собеседник, была очень дипломатична:
— Товарищ Сталин, у меня, конечно, есть собственное представление на этот счет, но я была бы Вам весьма признательна, если бы Вы первым высказались по этому вопросу.
Сталин улыбнулся, ему, по-видимому, понравилось это замечание:
— Жена — это товарищ, подруга, любовница, хозяйка дома, воспитательница детей.
Клавдия Андреевна и не пыталась что-то противопоставить, но заметила:
— Я ни в какой мере не отрицаю важности всех этих характеристик. И все же да будет мне позволено не согласиться с тем, что полагать главным в характеристике жены. Ведь главное состоит в том, что жена — это судьба [279].
Сталин, попыхивая трубкой:
— Товарищ Косыгин, а что если нам совершить морскую прогулку? И Клавдия Андреевна с нами.
Косыгин, конечно, не знал, что еще 18 августа Сталин звонил из Ливадии главнокомандующему Черноморским флотом адмиралу Ф. С. Октябрьскому [280]:
— Ну, здравствуй, хозяин.
Ф. С. Октябрьский, находясь за несколько десятков километров, вытянулся в струнку, крепко сжимая телефонную трубку левой рукой:
— Здравствуйте, товарищ Сталин!
— Когда сможете прибыть за мной в Ялту?
— Утром 19 августа, как мне приказано предварительно.
— А на чем вы думаете доставить меня в Сочи?
— На крейсере «Молотов», товарищ Сталин.
— Сколько всего будет кораблей?
— Два, товарищ Сталин.
— Хорошо. А какой скоростью думаете идти?
— 24–26 узлов, товарищ Сталин.
— Прошу вас: приходите к 4.00, не торопитесь с ходом, я никуда не спешу, я в отпуске. Пойдем потише. Все. До встречи.
То есть переход из Ялты в Сочи планировался заранее, но для Косыгиных он должен был выглядеть сюрпризом.
В 4.30 утра Октябрьский был в Ливадии. Сталин встретил его на балконе за сервированным столом. В левой руке он держал бокал с вином. На противоположном конце стола сидели Косыгин и его жена. Сталин обратился к Октябрьскому:
— Товарищ Октябрьский, можно ли взять на Ваш корабль женщину с нами в поход? Я говорю: «можно» и приглашаю ее, а мой «главком» [то есть личный помощник Сталина Поскребышев. — В. Т.] говорит, что нельзя, что это противоречит морским традициям.
Октябрьский не заставил себя ждать с ответом:
— По старым морским традициям действительно не положено, но я считаю, что можно взять.
Выйдя на улицу, все минут пять ждали, пока выйдет Сталин. Он появился «во френче, в брюках навыпуск и в плаще генералиссимуса» и сел в одну машину с Косыгиными.
На «Молотове» их встречал командир корабля, капитан второго ранга Б. Ф. Петров [281]. Сталина и Косыгиных проводили до салона, и крейсер двинулся в сторону Сочи.
В салоне Сталин пробыл недолго, вместе с Косыгиным прошелся по палубе, осмотрел корабль и отправился отдохнуть. Часов через шесть он вернулся в салон, где вел беседы с Косыгиным и Октябрьским. Обсуждали вопрос материально-технического снабжения флота.
Сталин вопрошал, что называется, «в лоб»:
— Товарищ Октябрьский, чем живет, чем дышит Черноморский флот? Какие проблемы для вас сегодня?
Октябрьский, набрав воздуха в легкие, выдохнул, решив выложить все, о чем хотел, но не решался сказать:
— Торговля в Севастополе — главный вопрос: продовольственных и промышленных товаров, обеспечивающих флотских, не хватает; проблема со свежими овощами и молоком, и то, и другое приходится покупать на рынках, а там цены!.. Самому флоту не хватает медико-санитарных материалов и оборудования; слишком мало мебели для казарм и домов офицеров, недостаточно выделяется шкиперского и гидрографического имущества, трансформаторов, электромоторов, инструмента, кухонной и столовой посуды, противопожарного оборудования, средств связи, смазочных материалов…
Сталин поморщился:
— В общем и в целом, всего… Давайте попросим заняться этим вопросом товарища Косыгина. Не возражаете? Нет? Договорились…
В Сочи их встречал В. М. Молотов [282].
Почему именно Косыгин составил компанию Сталину, чем объяснить такое явное благоволение? Уже в 1950-е годы Хрущев в разговоре с главой Китайской Народной Республики Мао Цзэдуном проговорился о том, что Сталин видел в Косыгине возможного председателя правительства. Буквально за день-два до поездки в Ялту Сталин встречался со Ждановым, разговор шел за закрытыми дверями, причем — не в кабинете генсека, а на «ближней даче». В тот период Жданов укреплял свои позиции в противостоянии с «московскими» (Маленков, Молотов) и продвигал наверх «своих» людей, «ленинградских». Естественно, Косыгина он числил среди них и рекомендовал его Сталину. Впрочем, тот и сам был прекрасно осведомлен о его способностях.
Сталин был откровенен со Ждановым, которому многое доверял, вызывая тем недовольство Л. П. Берии, считавшего себя «фаворитом».
— Товарищ Жданов, я помню Ваши характеристики Косыгина. Вы были правы: он действительно специалист — и в широких экономических, и в более узких, финансовых, вопросах. И память, и умение считать — быстро и точно… Я даже иногда зову его «арифмометром»…
Жданов улыбнулся:
— Товарищ Сталин, я думаю, что сегодняшняя должность для Косыгина не «потолочная».
Сталин удивленно взглянул на Жданова:
— И я так считаю.
Жданов осторожно, рассчитывая скрыть свой интерес:
— И кем Вы его… видите в дальнейшем…
Здесь уже пришло время улыбаться самому Сталину:
— Давайте не будем торопиться, товарищ Жданов.
Торопиться действительно не стоило, и Жданов молча «проглотил» последнюю реплику.
* * *
…Чета Косыгиных вернулась в Мухалатку, к дочери, через два дня. Алексею Николаевичу тот памятный «круиз» добавил новых забот — по снабжению Черноморского флота. 8 октября 1947 года он представил председателю Совмина записку о предпринятых мерах «по оказанию помощи морякам Черноморского флота», в которой сообщал об улучшении торговли в Севастополе, о выделении и завозе продовольственных и промышленных товаров, обеспечивающих «нормальную торговлю по коммерческим ценам во всех магазинах города»; о завозе овощей, что позволило снизить цены на рынках города; о выделении флоту медико-санитарных материалов и оборудования; о размещении заказа на изготовление мебели для кораблей флота и на приведение «в порядок казарм и домов офицеров»; о выделении шкиперского имущества (парусина, сукно приборное, ткани, концы, тросы, сурик, кислота аккумуляторная, кожа, бумага, тетради, карандаши и другие товары), трансформатора и электромоторов; вещевого имущества, инструмента, кухонной и столовой посуды, весов, гвоздей, клея, мыла, противопожарного оборудования, черного и цветного металла, строительного материала, средств связи, гидрографического имущества, смазочных масел для пополнения ремонтных мастерских флота; электрических лампочек и обтирочных концов; оборудования для строящегося в Севастополе хлебозавода [283].
