Особая роль в этом процессе принадлежит придворной интеллигенции. Она у нас довольно быстро сформировалась, а укрепление централизованной государственно-олигархической системы сделало ее многочисленной, устойчиво-воспроизводимой и правящей бал в формировании общественного мнения стратой. На первый взгляд здесь все просто. Такого рода интеллигенция всегда «колебалась вместе с партией», и если «партия» (президент + господствующие бизнес-структуры) активно поддерживает церковь, то и придворная интеллигенция делает то же самое. Только, как всякий активный и творческий слуга, норовит сделать это вперед хозяина и поактивнее, по принципу «лучше перебдеть, чем недобдеть». В результате наша официальная « интеллектуальная элита » создает стандарт ( если не моду ) на « воцерковление »: всякий культурный человек отныне обязан быть верующим и любить свою церковь. Иначе его не примет ни одна великосветская тусовка.
Наконец, клерикализация активно проводится теми, для кого развертывание этого процесса является либо глубоким внутренним убеждением, либо способом социального преуспеяния, а то и прямого улучшения своего материального положения и общественного статуса. Я не знаком с тем, каков средний реальный доход (включая переданное в пользование имущество – дома, машины и т. п.) служителей церкви, и потому думаю, что их образ жизни радикально отличен о того, какой был характерен для других «служителей» другой духовной идеи – партийных чиновников советских времен. Я думаю, что иерархи церкви регионального и федерального уровня в отличие от советских бонз не имеют шикарных 3–5-комнатных квартир и 2-этажных дач на 5–10 комнат, дорогих служебных машин и реальных доходов, в 3–5, а то и более раз превышающих заработную плату обычного рабочего. Они, наверное, всей практикой своей жизни доказывают, что главное для них как высших служителей идеям духовности и нравственности – не деньги, особняки и лимузины, и потому живут они в обычных квартирах, имеют свои шесть соток с деревянным домиком и получают зарплату, близкую к средней в России (10–12 тыс. руб. в месяц). Или же у большинства церковных иерархов реальный образ жизни и круг интересов такой же, каким был у высших служителей «коммунистического культа»? Большинство из тех искренне верило в идеи социализма, искренне их проповедовало, но при этом реально работало прежде всего на укрепление влияния своей структуры, делало карьеру и не забывало о всяческих жизненных благах:
Когда-то еврей и безбожник К. Маркс написал, что «высокая англиканская церковь скорее простит нападки на 38 из 39 статей ее символа веры, чем на 1/39 ее денежного дохода» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 23, с. 10). Имеет ли эта теза что-либо общее с позицией российской православной церкви – судить не мне.
А теперь о самом сложном. Вера (а в ряде случаев и церковь) востребована в современной России и широким кругом искренних, честных людей, болеющих душой за будущее нашей Родины, стремящихся к социальной справедливости, радеющих за гуманизм.
Почему?
Ответ двояк. Значительная часть таких людей, принадлежащих к более или менее умеренной общественно-духовной консервативной оппозиции (ее называют обычно «патриотической»), выбирает путь веры и диалога с церковью по причинам, уже описанным выше. Прежде всего потому, что тяготеющая к патриархальности часть «простых людей» нашей страны обременена тем же грузом противоречий, что и остальные обыватели. Вот только в отличие от обывателей они хотят хоть что-то изменить в нашей стране. Путь в будущее, которое у нас десятилетиями ассоциировалось с социализмом, оказался во многом дискредитирован кризисом и распадом СССР, формирующаяся в современном мире альтернатива, представленная новыми социальными движениями, большинству россиян пока что чужда, вот и остается типичный для периодов реверсивного движения истории путь ностальгии по «позапрошлому», по до-советской патриархальности.
Есть и другая часть верующих людей, в том числе – интеллигенции, не подчиняющаяся власти, обывателю и «духовной моде» на клерикальность. Эти люди прекрасно различают гуманистические духовно-нравственные тенденции, имеющиеся в едва ли не любой религии, и реальную политику православной, мусульманской и т. п. церквей. Они противостоят (кто-то активно, кто-то пассивно) клерикализации нашего общества и в этом смысле стоят по ту сторону тех, кто поддерживает процесс клерикализации.
* * *
Таковы в самом кратком виде авторские соображения на тему о том, почему и в чьих интересах развивается процесс клерикализации социальной жизни в моей стране. Теперь самое время поставить самый главный и сложный вопрос: как развивался и может развиваться далее процесс нравственного, духовного развития человека вне церковных структур, в рамках светского дискурса. К этим вопросам я и обращусь ниже.
Для начала замечу: на последний вопрос ответ давали и дают сотни работ величайших мыслителей человечества, начиная с Вольтера и заканчивая российскими академиками – авторами письма 10-ти. Дает ответ на этот вопрос и практика многих социумов, в том числе и многое из опыта нашего Отечества. Так что эту тему нельзя считать неосвещенной.
Однако она ныне стала столь актуальной, что не грех и напомнить некоторые старые тезисы и дополнить их некоторыми новыми.
Сформулирую исходный тезис: религия не обладает монополией на обеспечение нравственности и духовности человека. Более того, в определенных случаях церковь в своей практической общественной деятельности, как социальный институт, негативно влияет на прогресс культуры и нравственности в обществе.
Сегодня этот тезис выглядит не просто спорным, но очевидно неправильным. Более того, на первый взгляд он чувствительно затрагивает чувства верующих и может показаться даже обидным для них.
Позволю себе постепенно показать, что содержание сформулированного выше положения никак не касается личных качеств верующих. Это социальная проблема. Более того, названные положения многократно и тщательно аргументировались и учеными, и художниками, и нравственными общественными авторитетами на протяжении многих веков. Поэтому автор берет на себя лишь воспроизведение и развитие применительно к современной российской ситуации тех положений, которые ныне упорно замалчиваются, в надежде, что их «забудут». «Бессознательно». А тем, кто не захочет «забыть», заткнут рот. Пока это не произошло. И потому я – говорю.
Прежде всего о том, как распространилась догма о тождестве религии, духовности и нравственности. Кризис 90-х в нашей стране породил не только экономические и социальные катастрофы. В стране крайне трагично складывались процессы в области духовной жизни и нравственности. Утрата прежних ценностей, всего духовного мира homo soveticus и рождение варварского капитализма юрского периода породили не просто вакуум новых духовных и нравственных ориентиров, но прямую агрессию антидуховных и аморальных стереотипов поведения. Причины этого в принципе хорошо известны.
