Вадим Радаев - Кому принадлежит власть на потребительских рынках: отношения розничных сетей и поставщиков в современной России

Ознакомительная версия.

Когда же речь заходит о способах сбора деловой информации, то в нашем распоряжении оказываются данные по 228 поставщикам и 214 ритейлерам, чей ответ был определённым (позитивным или негативным). И вновь поставщики выглядят заметно активнее. Большинство из них (81 %) собирают данные о своих конкурентах, практикуя кабинетные (61 %) и полевые (65 %) исследования; к использованию личных и институциональных связей с партнёрами или конкурентами для обмена деловой информацией прибегают две трети (65 %). При этом 51 % поставщиков получает информацию от своих партнёров (ритейлеров); 39 % собирают её, прибегнув к неформальным связям с конкурентами, а 11 % используют для этого разного рода формальные соглашения с конкурентами.

Что касается ритейлеров, то степень их вовлечённости в сбор деловой информации по всем параметрам заметно ниже: 69 % получают деловую информацию из открытых рыночных источников, включая кабинетные (50 %) и полевые исследования (53 %); сетевые связи использует примерно половина менеджеров (49 %), среди них 39 % получают данные от своих партнёров (поставщиков); 16 % обращаются к представителям конкурентов на неформальной основе и 8 % обретают информацию, прибегнув к формальным соглашениям с конкурентами (см. рис. 6.7).

По два канала получения деловой информации и более используют две трети поставщиков (66 %) и лишь половина ритейлеров (48 %). Что же касается участников рынка, которые, по их заявлениям, не собирают данные о своих конкурентах, то они составляют лишь 9 % поставщиков и более значительную группу ритейлеров — 17 %.

Заметим также, что значимые различия в пользу поставщиков наблюдаются в каждом из двух обследованных секторов рынка — торговле продовольственными товарами и бытовой техникой и электроникой.

Рис. 6.7. Способы получения деловой информации, используемые поставщиками и ритейлерами (N = 228 и 214)

Сектор торговли и время работы компании относительно не важны

Формулируя гипотезу Н6.7, касающуюся различий секторов торговли, мы исходили из того, что фирмы, работающие в продовольственном секторе, чувствительнее к политическим вопросам и потому вынуждены больше взаимодействовать с аналогичными компаниями, нежели фирмы, торгующие бытовой техникой и электроникой.

Вопреки нашим ожиданиям, принадлежность фирм к тому или иному сектору рынка не оказывает существенного влияния на степень социальной координации совершаемых ими действий. Мы не обнаружили здесь почти никаких статистически значимых связей.

В итоге данная гипотеза в целом не подтвердилась. Работа в секторе продовольственных товаров связана не с увеличением, а напротив, скорее с уменьшением числа форм координации и интенсивности социальных связей (р ‹ 0,05). Представители фирм-дженералистов, действующих в данном секторе, относительно меньше наблюдают за конкурентами и реже заключают неформальные соглашения (р ‹ 0,05). На уровне отдельных групп первое относится к ритейлерам, а второе — к поставщикам. Но при этом принадлежность к сектору бытовой техники и электроники как таковая вообще не порождает никаких значимых связей.

Чуть ли не единственное исключение относится к членству в деловых ассоциациях, где мы имеем положительную значимую связь в случае с поставщиками (р ‹ 0,05) и отрицательную связь в случае с ритейлерами (р ‹ 0,01). Частично это может быть объяснено тем, что главное объединение в секторе бытовой техники и электроники — Ассоциация торговых компаний и товаропроизводителей электробытовой и компьютерной техники (РАТЭК), созданная в 2000 г., — политически активна и сумела привлечь в свои ряды значительно большее число членов по сравнению с ведущим объединением ритейлеров, Ассоциацией компаний розничной торговли (АКОРТ), учрежденной двумя годами позже. Но в целом можно заключить, что выраженного влияния сектора рынка на поведение фирм нами не выявлено.

Мы также предполагали, что развитие социальных связей может зависеть от времени работы компании на рынке. Это предположение можно считать вполне разумным, ведь установление сетевых связей и, тем более, заключение разного рода соглашений требует определённого времени и накопления опыта межфирменного взаимодействия. Однако в данном случае нас поджидала неудача: параметр времени работы компании не демонстрирует значимых связей ни с одним из параметров социальной координации. Причём выделение отдельных групп компаний (ритейлеров и поставщиков) не меняет ситуацию; гипотеза Н6.8 не находит никаких подтверждений.

Таким образом, ни сектор торговли, ни время нахождения компании на рынке не влияют сколь-либо существенно на формирование социальных связей. Последние складываются независимо от того, что продаётся и в течение какого времени.

Теперь посмотрим, имеет ли значение региональная принадлежность опрошенных менеджеров, первоначально мы полагали, что развитие социальных связей более активно происходит в городах за пределами Москвы и Санкт-Петербурга (гипотеза Н6.9). Мы исходили из того, что в менее крупных, нестоличных регионах бизнес-сообщество теснее, деловые круги уже и представители фирм-конкурентов в большей степени вовлечены в разного рода социальные связи. Выяснилось, что региональная принадлежность в ряде случаев играет значимую роль, но зависимости оказались не такими, как мы предполагали.

Прежде всего, положение в Москве и Северной столице оказывается разным. На первый взгляд, москвичи не слишком сильно отличаются от совокупности опрошенных в целом. Пожалуй, они лишь чаще обмениваются с конкурентами деловой информацией (р ‹ 0,01). Но при анализе отдельных групп выясняется, что московские ритейлеры не выделяются активностью в установлении социальных связей, а наблюдают за действиями конкурентов даже реже, чем основная масса менеджеров. Объясняется это отчасти тем, что у них относительно меньше проблем во взаимодействиях с партнёрами по обмену и среди них несколько меньше тех, кто считает, что уровень конкуренции продолжает возрастать (в обоих случаях р ‹ 0,05). А вот московские поставщики в этом отношении демонстрируют куда более высокую активность по сравнению со средним уровнем: они и наблюдают за конкурентами, и обмениваются с ними деловой информацией (р ‹ 0,01), и заключают неформальные соглашения (р ‹ 0,05). Москвичи практикуют большее число форм социальной координации, и интенсивность социальных связей у них на высоком уровне значимости (р ‹ 0,01).

Ознакомительная версия.