Ознакомительная версия.
Ситуация
«Деньги по большей части ушли в сферу, которая не создает условий расширенного воспроизводства, или в сферу комфорта»
– Как бы Вы описали то, что считается экономическим кризисом в России?
– Одна из главных причин того, что сегодня мы переживаем серьезнейшие осложнения в работе реального сектора экономики, – это монетарная политика наших властей. Общеизвестно, что кризис начался не у нас. Для России с ее громадными золотовалютными резервами, постоянным профицитом бюджета, большим стабилизационным фондом, казалось бы, кризиса и быть не должно. И тем не менее наши котировки рухнули в три-пять раз, в то время как в Европе, которая ближе к первопричине кризиса, они упали всего лишь на 30–50 %, то есть у нас – в разы, а там – на доли. Наше государство находится в приличном состоянии, и условий для кризиса, казалось бы, и быть не должно. А он есть и представляет собой большую опасность. Кризис сегодня определяется в России в первую очередь ситуацией в бизнесе. Не государство, а бизнес и банки назанимали на Западе $570 млрд, которые нужно отдавать.
Не имея возможности брать дешевые кредиты в России, бизнес ринулся за ними на Запад и набрал их там выше крыши, чтобы купить на эти деньги землю, яхты, футбольные команды, предприятия, которые «лежали на боку». В общем, деньги по большей части ушли в сферу, которая не создает условий расширенного воспроизводства, или в сферу комфорта. А почему наш бизнес ринулся за кредитами на Запад? Да потому, что здесь процентные ставки были намного выше. Гораздо проще было брать кредиты за рубежом.
Министр финансов Алексей Леонидович Кудрин решил копить деньги и складывать их в резервный фонд, стабилизационный фонд. Мы эти деньги, которые были относительно свободными в нашем государстве, туда и положили. И они там никак не сработали на развитие экономики нашего государства. На инфраструктурные проекты – по нулям. На поддержку реального сектора экономики – тоже по нулям или в лучшем случае очень мало. Вот это и есть причины, которые объясняют наш кризис.
«Проблема заключается в том, что бизнес у нас занимает стратегически важные для государства области деятельности»
– Кто должен принять решение об отказе от монетаристской политики?
– Конечно, власть. Президент. Премьер.
– У вас была возможность донести до них свои предложения по этому поводу?
– У меня была возможность донести свое сугубо отрицательное мнение по процентным ставкам. Потому что ставка рефинансирования, установленная на уровне 13 %, – это тот же монетаризм. Желание, как говорится, заработать. Но на ком? На реальном секторе экономики, который попал в труднейшее положение? Я задал вопрос в присутствии наших руководителей Кудрину. Попросил: скажите, Алексей Леонидович, вот найдите мне хотя бы одно производство, один бизнес, который сможет вернуть эту процентную ставку (а сейчас она точно у всех за 20 %, НДС – 18 %) и еще получить какую-то прибыль для того, чтобы обеспечить стабилизацию своего реального производства. Я уж не говорю даже о развитии, давайте назовем хотя бы одно реальное производство в любой сфере, которое имеет такие уровни прибылей, способные оплатить ваш процент реальной ставки кредитования, НДС и так далее. Это означает: если нет ответа, то все те, кто берет эти кредиты, не смогут их отдать, будут банкротами. То есть все всплывут брюшком вверх. Это наша цель? Правда, на этот период текущие платежи дадут нам определенное пополнение в банковской сфере и соответствующее пополнение в бюджетной, но это будет последний вздох, это будет последнее пополнение бюджета.
– Если не отказаться от монетаризма, что произойдет, каким будет результат?
– Массовое банкротство.
– Банкротство – это всего лишь смена собственника.
– Нет. Это не будет смена собственника, потому что, когда банк, который дал такой кредит, захочет взявшее этот кредит предприятие обанкротить, он чаще всего будет получать только оболочку с названием этой фирмы, из которой в течение этого периода времени будет все более или менее ценное выведено, и менеджмент оттуда уйдет. Вот эта оболочка, которую банк получит, – это не компенсация тех вложений, которые даже в рамках кредита этот банк дал предприятию. Не нужно допускать массовости в этих процессах.
– И что должно делать государство, чтобы этого избежать?
– Казалось бы, государство должно сказать бизнесу: как брали за рубежом долги, так и отдавайте. Такая позиция внешне была бы справедливой. Но проблема заключается в том, что бизнес у нас занимает стратегически важные для государства области деятельности. Ну как можно государству спокойно смотреть на невозможность выплаты долгов «Русского алюминия», если это относится к стратегически важным отраслям промышленности, а значит, затрагивает суверенитет страны?
Надо уходить от монетаризма. Надо переходить к капитализму, который формировал бы развитое государство с полноразмерным внутренним рынком, в том числе и по производству собственной продукции. Смотрите, до чего мы сегодня дожили. Около 90 % лекарств мы покупаем. Это недопустимо! У нас в последнее время закрылся целый ряд заводов, которые производят лекарства, например в Красноярске. И это в условиях, когда нам абсолютно необходимо иметь хорошее отечественное производство, по крайней мере по наиболее массовым видам лекарств.
Мы никогда не избежим конкуренции, не нужно даже ставить такой задачи. Но мы должны себя спрашивать: где, в каких отраслях у нас есть мощное собственное производство?
– Нефть, металлургия, машиностроение?
– Телевизоры у нас производят? Нет. Электронику – тоже нет. Машиностроение, станкостроение – нет. Автомобилестроение – только сборка, значит, тоже нет. Грузовички еще продолжают делать – КамАЗ, ЗИЛ, а конкурентоспособные легковые автомобили – нет. Самолеты – из-за тех решений, которые очень осложнили наше самолетостроение, – пока нет. А если у страны нет гражданского самолетостроения, жди осложнений и в оборонно-стратегическом самолетостроении.
Мы же занимались в основном деньгами, а не реальным сектором экономики – вот что такое монетаризм! Это ситуация, когда идет игра в деньги, когда идет накопительство денег, когда идет отказ от использования этих средств в развитии инфраструктуры.
– Что Вы предлагаете в качестве альтернативы?
– Вы задаете вопрос: что делать? Считаю, что государству, как это ни странно, нужно сейчас целый ряд отраслей экономики национализировать. Не для того чтобы перейти в режим государства, которое реализует принципы госкапитализма, а для того чтобы максимально безболезненно пройти этот период, привести отрасли в нормальное финансовое (а если удастся – и в нормальное технологическое) состояние, а потом выставить на рынок. Государству нужно заниматься государственными делами. Управлять каждой из существующих отраслей, как это было в Советском Союзе, – это не государственная задача, это задача бизнеса.
Ознакомительная версия.
