Для того чтобы продемонстрировать, что кратко- и среднесрочные изменения в распределении между капиталом и трудом происходят постоянно и во все эпохи, мы также отметили на графиках 6.6–6.8 ежегодную эволюцию этого распределения во Франции в период с 1900 по 2010 год, отдельно показав, с одной стороны, эволюцию распределения добавленной стоимости компаний между прибылью и зарплатой[208], а с другой — эволюцию доли арендных платежей за жилье в национальном доходе. Особого внимания заслуживает тот факт, что в период после Второй мировой войны распределение между прибылью и зарплатами прошло через три фазы: сильное повышение доли прибыли с 1945 по 1968 год, затем резкое снижение с 1968 по 1983 год и, наконец, быстрое повышение с 1983 года и стабилизация с начала 1990-х годов. Мы вернемся к этой хронологии, имеющей сильную политическую подоплеку, в следующих главах, когда будем изучать динамику неравенства в доходах. Мы отметим устойчивый рост арендных платежей с 1945 года, который обеспечивал дальнейшее повышение доли совокупного капитала в 1990-2000-е годы, несмотря на стабилизацию доли прибыли.
График 6.6
Доля прибыли в добавленной стоимости компаний во Франции в 1900–2010 годах.
ордината: Доля прибыли в добавленной стоимости.
Примечание. Доля валовой прибыли в валовой добавленной стоимости компаний выросла с 25 % в 1982 году до 33 % в 2010 году; доля чистых доходов в чистой добавленной стоимости выросла с 12 до 20 %. Источники; piketty.pse.ens.fr/capital21с.
График 6.7
Доля арендных платежей в национальном доходе во Франции в 1900–2010 годах.
ордината: Доля арендных платежей в национальном доходе.
Примечание. Доля арендных платежей (стоимости жилья при сдаче в аренду) в национальном доходе выросла с 2 % в 1948 году до 10 % в 2010 году.
Источнини: piketty.pse.ens.fr/capital21с.
Возвращение к Марксу и к тенденции снижения нормы прибыли.В завершение этих изысканий, посвященных исторической динамике соотношения между капиталом и доходом и распределению между капиталом и трудом, не будет лишним уточнить, как связаны между собой полученные нами выводы и марксистские тезисы.
График 6.8
Доля капитала в национальном доходе во Франции в 1900–2010 годах.
ордината: Доля капитала в национальном доходе.
Примечание. Доля доходов с капитала (чистой прибыли и арендных платежей) в национальном доходе выросла с 15 % в 1982 году до 27 % в 2010 году.
Источники: piketty.pse.ens.fr/capital21с.
По мнению Маркса, основной механизм, при помощи которого «буржуазия производит своих собственных могильщиков», соответствует тому, что во введении мы назвали «принципом бесконечного накопления»: капиталисты накапливают капитал во все возрастающих объемах, что приводит к неизбежному снижению нормы прибыли (т. е. доходности капитала) и означает их собственную гибель. Маркс не обращался к математическим моделям, и его язык не всегда ясен, поэтому трудно точно понять, что именно он имел в виду. Однако было бы логично объяснить его тезис, представив, что в динамическом законе β = s/g темпы роста g равны нулю или очень близки к нему.
Напомним, что g отражает темпы структурного роста в долгосрочной перспективе, т. е. сумму темпов роста производительности и населения. Однако Маркс, как, впрочем, и все остальные экономисты XIX — начала XX века, а по большому счету все экономисты до Солоу, опубликовавшего свои работы в 1950-1960-х годах, не сформулировал и не дал определение самого понятия структурного роста на основе постоянного и продолжительного роста производительности[209]. В те времена подразумевалось, что рост производства, прежде всего промышленного, обусловлен в первую очередь накоплением промышленного капитала. Иными словами, производство растет исключительно потому, что каждый работник получает в свое распоряжение все большее количество станков и оборудования, а не потому, что увеличивается производительность как таковая при определенном количестве капитала и труда. Сегодня мы знаем, что лишь рост производительности обеспечивает долгосрочный структурный рост, но во времена Маркса, ввиду отсутствия необходимых данных и достаточной исторической перспективы, это было далеко не очевидно.
В ситуации, когда структурного роста нет и темпы роста g-равны нулю, мы сталкиваемся с логическим противоречием, очень схожим с тем, что описал Маркс. Когда норма чистых сбережений s становится положительной, т. е. когда капиталисты, исходя из стремления к власти и к сохранению своего положения или просто потому, что у них уже достаточно высокий уровень жизни, из года в год накапливают все больше капитала, соотношение между капиталом и доходом бесконечно увеличивается. В целом, если темпы роста g низкие и приближаются к нулю, соотношение между капиталом и доходом β = s/g в долгосрочной перспективе стремится к бесконечности. А при бесконечно высоком соотношении между капиталом и доходом β доходность капитала r непременно должна упасть и стать бесконечно близкой нулю, поскольку в противном случае доля капитала α = r × β поглотит весь национальный доход[210].
Таким образом, динамическое противоречие, отмеченное Марксом, приводит к серьезным трудностям, единственным логическим выходом из которых является структурный рост: только он дает возможность до определенной степени уравновесить процесс накопления капитала. Именно постоянный рост производительности и населения позволяет уравновесить постоянное прибавление новых единиц капитала, как показывает закон β = s/g. В противном случае капиталисты действительно роют себе могилу: либо они борются друг с другом, отчаянно пытаясь справиться с тенденцией к снижению доходности (например, посредством войны за право на лучшие колониальные инвестиции, как это чуть было не произошло в 1905 и 1911 годах между Францией и Германией во время марокканских кризисов); либо им удается добиться того, что труду достается все меньшая часть национального дохода, что в конечном итоге приводит к пролетарской революции и ко всеобщей экспроприации. В любом случае капитализм подтачивают его же внутренние противоречия.
Предположение, что Маркс представлял себе модель такого типа, т. е. модель, основанную на бесконечном накоплении капитала, подтверждается тем фактом, что он много раз обращался к балансам промышленных предприятий, отличавшихся очень высокой капиталоемкостью. В первом томе «Капитала» он приводит пример баланса текстильной фабрики, уточняя, что «получил данные от собственника»; они показывали очень высокое соотношение между общей стоимостью основного и переменного капитала, используемого в процессе производства, и стоимостью продукции, выпущенной за год, — они различались в 10 раз. Такое соотношение между капиталом и доходом действительно пугает: при доходности капитала в 5 % доля прибыли превысит половину производства. Логично, что Маркс, как и многие другие обеспокоенные наблюдатели тех времен, задавался вопросом, чем это чревато (тем более что зарплаты с начала XIX века практически не росли) и к какому социально-экономическому равновесию такое сверхкапиталоемкое промышленное развитие может привести в долгосрочной перспективе.
