Ознакомительная версия.
Стагфляционный кризис привел к свершению сразу четырех революций. Первые три, порожденные внутренней потребностью компенсации психологического стресса, вызванного растущей социальной неопределенностью, объединил лозунг «секс, наркотики и рок-н-ролл». Эти революции отвлекали молодежь и студенчество, уже выходившее на улицы, от растущих реальных проблем, которым не находилось решения [110]. Под этот шум почти незаметно прошла главная четвертая революция — монетарная.
Формальным поводом для нее стала неспособность кейнсианской модели объяснить причины стагфляции, поскольку она не предусматривала одновременного роста безработицы и инфляции. Монетаристы во главе с М. Фридманом ответили на вызов теорией адаптивных ожиданий, а представители неоклассической теории во главе с Р. Лукасом — рациональных ожиданий.
Следуя этим теориям, если сформировать соответствующие ожидания, то экономика сама сможет выйти из кризиса. Но как сформировать ожидания?
Инструменты для решения этой проблемы, оказывается, были придуманы задолго до появления монетарной теории. Наиболее действенные из них заключались в переводе текущей инфляции в отсроченную , что обычно достигается посредством долгового финансирования экономики. Долг создает иллюзию богатства и процветания, т. е. создает те самые необходимые позитивные рациональные ожидания. Именно эта стратегия будет использована Р. Рейганом для вывода экономики из стагфляционного кризиса, что наглядно демонстрирует динамика государственного долга США:
Золотые резервы США, тонн и государственный долг США, %ВВП [111]
Но все же основной причиной монетарной революции стало то, что к середине 1970-х годов Америка успела оправиться от шока, вызванного Великой депрессией [112] . И уже президент «Дж. Форд начал кампанию ликвидации уродливых форм государственного регулирования. В своем выступлении в Чикаго в августе 1975 г. он пообещал предпринимателям «освободить американских бизнесменов от оков» и «отучить федеральное правительство, насколько это будет в моих силах, влезать в ваш бизнес, в вашу жизнь, ваши кошельки»» [113].
Провозвестником новой либеральной эпохи стал президент Р. Рейган, пришедший в Белый дом в 1981 г. Свои взгляды Р. Рейган выразил уже в своей первой инаугурационной речи: «В нынешнем кризисе государство не решает наши проблемы; государство само стало проблемой… Я намереваюсь ограничить размеры и влияние федерального правительства» [114]. Р. Рейган совершил настоящую неолиберальную революцию. Однако наряду с сокращением роли государства, выразившемся в снижении налогов, социальных и инфраструктурных расходов, приватизации и дерегуляции, Р. Рейган параллельно осуществил беспрецедентное вмешательство государства в экономику . Оно нашло отражение в рекордном для мирного времени увеличении военных расходов (на 40 % с 1981 по 1985 гг.) и еще более рекордном увеличении государственного долга (на 188 % с 1980 по 1988 гг.). Основной целью этих расходов было создание искусственного конечного спроса, без которого вся рейгановская революция закончилась бы обвальным кризисом, не успев начаться. Успеху «рейганомики» в немалой мере способствовало и стремительное падение цен на нефть — с 1980 по 1987 гг. почти в 3,5 раза [115].
С началом либеральных реформ в США наступила эпоха невиданного ранее процветания [116]. Всего за 18 лет с 1982 по 2000 гг. индекс американской фондовой биржи Dow Jones вырастет в 12 с лишним раз — это самый большой и самый длительный период непрерывного роста за всю американскую историю. (ВВП за то же время в номинальном выражении увеличится всего в 3,5 раза) [117]. Рост биржевых котировок сулил такие сверхприбыли, которые невозможно было заработать в реальном секторе. И, как отмечают У. Боннер и Э. Уиггин, с этого времени «американцы стали прихожанами биржи» [118]. По словам же М. Льюиса, автора «Покера лжецов»: с середины 1980-х годов «американский народ лишился финансового рассудка» [119].
Лишь однажды «рейганомика» неожиданно окажется на краю гибели — во время беспрецедентного биржевого краха в октябре 1987 г. Апофеозом краха стал «черный понедельник» — 19 октября, когда произошло крупнейшее в истории внутридневное падение фондового рынка, затмившее даже «черную пятницу» 1929 г., с которой началась Великая депрессия. И именно с этого времени начнется второй этап либерализации, на этот раз уже под руководством нового главы ФРС А. Гринспена.
Следуя монетарной теории, Федеральный резерв срочно закачал в экономику денежные средства [120]. Снижение процентных ставок привело к быстрому восстановлению. При этом роста инфляции, которого так опасалась ФРС, на этот раз не было. Как вспоминал А. Гринспен в 2007 г., «большая часть наших инициатив, призванных противостоять растущему инфляционному давлению, не требовала жестких мер. Достаточно было слегка «нажать на тормоз», чтобы долгосрочные ставки пошли на убыль… Доходность 10-летних казначейских облигаций… падала на протяжении 16 лет независимо от политики ФРС» [121].
Почему же не было инфляции?
«Инфляция не представляла проблемы. .. , — отвечал А. Гринспен, — поскольку глобализация оказывала на страну дефляционное воздействие» [122]. По мнению бывшего главы ФРС, ключевую роль в этом сыграл крах советского союза: «экономическая значимость развала советского союза грандиозна…» [123] . В результате из постсоветских и развивающихся стран «более миллиарда низкооплачиваемых, зачастую хорошо обученных работников потянулись на мировой конкурентный рынок» [124] [125]. «Такая миграция рабочей силы на рынке снизила мировой уровень заработной платы, инфляцию, инфляционные ожидания и процентные ставки и тем самым способствовала экономическому росту в глобальном масштабе» [126]. Крах советского союза позволил США создать небывалый в истории финансовый рычаг [127] . Необходимость дальнейшего наращивания государственного долга (отсроченной инфляции) с 1992 г. отпала, мало того он даже стал снижаться.
Динамика процентных ставок по 10-летним Т-облигациям и федерального долга США [128]
…
С идеологической точки зрения, поражение Р в холодной войне создало ту самую необходимую для финансового рычага, «точку опоры», которая позволила перевернуть весь мир. Этой «точкой опоры» стало — укрепление права собственности в постсоциалистических и развивающихся странах после краха советской идеологии. «Укрепление права собственности позволило иностранным инвесторам использовать дешевую местную рабочую силу, — отмечал А. Гринспен, — что привело к ускорению роста экспортно-ориентированных отраслей» [129], [130]. С другой стороны, укрепление права частной собственности в мировом масштабе вызвало процесс «глобализации рынков капитала, который привел к снижению стоимости финансирования и, как следствие, к увеличению мирового объема реального капитала — ключевого фактора роста производительности» [131] .
Ознакомительная версия.
