Но я подозреваю, что те, у кого практика страхования жизни подсобных работников вызывает «отвращение», имеют в виду наличие моральных возражений и риска того, что недобросовестные компании могут не слишком ответственно подходить к вопросам охраны труда и закрывать глаза на опасности, грозящие сотрудникам на их рабочих местах. Чем вызваны эти моральные возражения и насколько они убедительны?
Во-первых, возмущение вызывает возможность страхования жизни без получения согласия застрахованного лица. Как бы вы себя чувствовали, если бы узнали, что ваш работодатель купил полис страхования вашей жизни без вашего ведома и согласия? Вы могли бы посчитать, что вас просто использовали. Но разве это дает вам повод для жалобы? Если существование такого страхового полиса не приносит вам никакого вреда, то почему ваш работодатель должен иметь моральное обязательство сообщать вам о факте страхования или получать ваше согласие?
В конце концов, речь идет о добровольной сделке между двумя сторонами – корпорацией, которая покупает полисы (и становится выгодоприобретателем), и страховой компанией, которая их продает. Работник не является стороной сделки. Пресс-секретарь KeyCorp, компании, оказывающей финансовые услуги, высказался по этому поводу весьма прямолинейно: «Сотрудники не платят страховые взносы, поэтому нет никаких причин для того, чтобы раскрывать им информацию о полисах»[210].
Некоторые штаты имеют иную точку зрения и обязывают работодателей получать согласие своих работников, прежде чем страховать их жизни. Когда корпорации сталкиваются с необходимостью получить согласие от своих работников, они, как правило, предлагают им скромные стимулы. Так, Walmart, которая в 1990 году застраховала жизни примерно 350 тысяч своих работников, предлагала сотрудникам за получение их согласия бесплатную страховку на сумму 5000 долл. Большинство работников приняло это предложение, не подозревая о существовании огромной разницы между 5000 долл., которые в случае их смерти получит овдовевшая семья, и сотнями тысяч долларов, которые получит компания[211].
Но страхование без ведома застрахованного является не единственной причиной моральных возражений, выдвигаемых против существования данной практики. Даже в тех случаях, когда работодатель получает предварительное согласие своих работников на страховку, неприятный осадок все же имеет место. Отчасти это связано с отношением работодателей к своим работникам, которое выражается приобретением этих полисов. Создание условий, при которых мертвый рабочий стоит больше, чем живой, подталкивает работодателя к тому, чтобы рассматривать его как товарный фьючерс, а не как человека, чья ценность для корпорации состоит в выполняемой им работе. Кроме того, возражения вызывает и тот факт, что корпоративные полисы искажают цель страхования жизни; то, что когда-то являлось инструментом, обеспечивающим социальную защищенность семьи, теперь превратилось в способ получения налоговых льгот для корпораций[212]. Трудно понять, почему налоговая система должна стимулировать корпорации к вложению миллиардов долларов в возможность смерти своих работников, а не в производство товаров и услуг.
Виатикальные сделки: ставки на жизнь
Эти же возражения можно привести при рассмотрении другого сомнительного с моральной точки зрения вида страхования жизни, который возник в 1980–1990-х годах на фоне эпидемии СПИДа. Этот вид договоров страхования был назван «виатикальным» (от латинского слова viaticum – причастие перед смертью). Он заложил основу для создания целой индустрии, которая включала в себя рынок страхования жизни людей, больных СПИДом и другими смертельными заболеваниями. Вот как это работает: допустим, кто-то, имеющий полис страхования жизни на сумму 100 000 долл., узнает от своего врача, что жить ему осталось не более года. Предположим также, что этот больной нуждается в деньгах для оплаты медицинской помощи или просто для того, чтобы достойно провести остаток своих дней. Некий инвестор желает купить у этого человека его страховой полис со скидкой, скажем, за 50 000 долл., и берет на себя выплату ежегодных взносов. Если первоначальный владелец полиса умирает, инвестор получает 100 000 долл.[213]
Это похоже на взаимовыгодную сделку. Умирающий получает необходимые ему денежные средства, а инвестор – солидную прибыль, при условии, что продавец полиса умирает в соответствии с медицинским прогнозом. При этом существует инвестиционный риск: несмотря на то, что виатикальная сделка гарантирует инвестору получение определенной суммы в случае смерти застрахованного (100 000 долл. в нашем примере), доходность сделки напрямую зависит от того, как долго тот проживет. Если больной умрет в течение года, как и предсказывалось медиками, доходность сделки для инвестора, заплатившего 50 000 долл. за полис стоимостью 100 000 долл., составит 100 процентов годовых (за вычетом уплаченных страховых взносов и суммы брокерской комиссии за организацию сделки). Если продавец полиса проживет еще два года, инвестору придется ждать той же прибыли в два раза дольше, поэтому его годовая доходность сократится наполовину (не считая дополнительных затрат на выплату страховых взносов, которые «съедят» часть доходности). Если же пациент чудесным образом выздоравливает и остается в живых в течение многих лет, инвестор может остаться ни с чем.
Конечно, любая инвестиция сопряжена с риском. Но в случае с виатикальными сделками финансовые риски сопряжены с моральными проблемами, которых нет в большинстве других инвестиций: инвестору волей-неволей приходится надеяться на то, что застрахованный человек, чей полис он приобрел, умрет как можно раньше. Чем дольше жизнь этого человека провисит на волоске, тем ниже окажется доходность сделки.
Излишне говорить, что индустрия виатикальных сделок предпринимает усилия для того, чтобы как-то оправдать и преуменьшить неприглядные аспекты своего бизнеса. Виатикальные брокеры говорят, что их миссия заключается в финансовом обеспечении людей с неизлечимыми заболеваниями, чтобы они могли прожить остаток своих дней достойно и в относительном комфорте (на латыни слово viaticum означало в том числе и дорожный набор путешественника). Однако нет никаких сомнений в том, что инвестор имеет финансовую заинтересованность в скорейшей смерти застрахованного. «Нам известны феноменальные случаи выздоровления и шокирующие примеры чрезвычайно долгой жизни со смертельными заболеваниями, – говорит Уильям Скотт Пейдж, президент виатикальной компании Fort Lauderdale. – Это своего рода издержки виатикальных сделок. В настоящее время не существует достаточно точного научного способа спрогнозировать чью-либо смерть»[214].
