виду и то, что моя терапия у Райха имела место пятьдесят лет назад, во времена, когда понимание энергетической динамики тела и личности еще не достигло той степени развития, которая имеет место на сегодняшний день в биоэнергетическом анализе.
Указанное развитие берет свое начало в изменении позы пациента во время прохождения терапии – он уже не лежит навзничь и не сидит, а стоит. В классическом психоанализе пациент лежит на кушетке и все внимание фокусируется на словах, которые он произносит. Основным материалом аналитического процесса в этом случае являются мысли, причем атмосфера спокойствия и пассивности аналитической ситуации исключает или существенно уменьшает все иные формы самовыражения пациента. Во время моей работы с Райхом я также находился в лежачем положении, которое, поскольку оно является пассивным, позволяло мне возвращаться в инфантильное, полудетское состояние и тем самым облегчало восстановление и воспроизведение очень ранних воспоминаний. Но основным средством и способом выражения были совсем не слова. Внимание Райха было сконцентрировано на том, как я дышу и что со мной происходит на телесном уровне. За мною наблюдали в той же мере, в какой меня выслушивали, что вело к весьма значительному расширению терапевтического скрининга, то есть отслеживания. Лежа на кровати, расположенной в его кабинете, я находился в позе с согнутыми коленями, так что мог хорошо ощущать контакт своих стоп с постелью, но это была одновременно и поза беспомощности. С другой стороны, когда пациент стоит, он находится в позе взрослого человека, что позволяет перенести центр тяжести в настоящее, то есть туда, где сейчас находятся его проблемы. Кроме того, на основании осанки пациента терапевт может судить, как он держится и каким он предстает перед окружающим миром и представляет себя всему свету.
Наиболее распространенная и общепринятая поза, которую мне приходится видеть у пациентов во время проводимой мною терапии, являет собой воплощение пассивности. Человек стоит с вытянутыми в струнку коленями, а вес у него перенесен на пятки, словно он ожидает срочного указания, что ему делать. Эта поза настолько неустойчива, что самый легкий толчок может нарушить его равновесие и буквально опрокинуть назад. Весь его вид свидетельствует о том, что в детстве его учили быть хорошим и послушным. А ведь достаточно этому человеку слегка согнуть колени и чуть податься вперед, перенеся свой вес на основание стоп, как он сразу станет выглядеть намного агрессивнее, иначе говоря, казаться готовым шагнуть вперед или приступить к каким-то активным действиям. Когда пациент стоит, то это позволяет терапевту оценить, насколько хорошо или плохо он заземлен – как физически, по отношению к полу, так и психологически, по отношению к своему телу.
В биоэнергетической терапии пациент далеко не всегда стоит. В начале сеанса пациент и терапевт сидят лицом друг к другу, так что первый из них может рассказать, что произошло в его жизни за истекшее время. При этом и далее во время сеанса пациент для изложения своих чувств может использовать любую из поз, в том числе стоять или лежать. К примеру, печаль, как правило, гораздо легче выразить, находясь в лежачем положении, в то время как выражение гнева в такой позиции более затруднительно. Предлагать пациенту немилосердно бить кровать, для того чтобы тем самым испытывать и выражать гнев, – такой прием используют многие терапевты, хотя часто они делают это без должного понимания телесного языка. Я, в частности, имею в виду практику нанесения подобных терапевтических ударов из положения стоя на коленях. Такая коленопреклоненная поза всегда выражает отношение подчинения, что полностью противоречит самому замыслу и цели нанесения ударов. Разумеется, можно впасть в гнев и в сидячем положении, но в таком случае выражение этого чувства поневоле ограничивается словами и жестами. Наблюдая за человеком, который бьет кровать из положения стоя, можно проследить, насколько хорошо вся эта акция заземлена в реальной действительности, связанной с текущим чувством гнева. У пациента, удары которого носят несистематический и яростный характер, вместо того чтобы быть сконцентрированными и гневными, в ногах и стопах нет того ощущения, которое позволяло бы ему поддерживать связь с телом и землей. Выражение ярости мало что дает для разрядки того напряжения, которое поддерживает пациента в подвешенном состоянии и лишает его контакта с действительностью.
На ранней стадии моей терапевтической практики я работал с пациентом-психологом, находившимся в состоянии сильной депрессии. Процесс возвращения в норму шел у него настолько великолепно, что и его жена обратилась ко мне, чтобы проконсультироваться по поводу своих проблем. При этом она сказала: «Вы были единственным терапевтом, который оказался в состоянии снова поставить моего мужа на ноги». Я ответил, что смог добиться этого, заставив ее супруга действительно опираться на свои ноги – в чисто физическом смысле. Разумеется, это не означает, что, поставив человека на ноги в буквальном смысле этих слов, мы выведем его из депрессии, но то, что мы совершим тем самым шаг в правильном направлении, – безусловно. Если человека все время заставляют только разговаривать, сидя при этом на стуле или лежа на кушетке, то, с моей точки зрения, это непременно будет затормаживать терапевтический процесс.
Если мы хотим, чтобы чувство радости стало неотъемлемым атрибутом жизни обратившегося к нам человека, то оно не может зависеть только от каких-либо особых упражнений или переживаний. Я убежден, что каждому из нас случалось испытывать некоторые моменты радости в результате прорыва какой-то сильной эмоции, результатом чего становится чувство освобождения. Это напоминает солнце, которое на короткое время прорывается сквозь облака, после чего снова скрывается за ними. Общепризнанно, что неизменно солнечная погода невозможна, но мы бы хотели, чтобы солнце сияло как можно больше времени. Слишком многие люди живут в темной и мрачной тени своего прошлого, порождаемой какими-то пугающими картинами, которые различимы смутно и неотчетливо. Эти картины часто навещают бессознательную часть нашей души, порождая тревожные сновидения по ночам и неясное, беспочвенное беспокойство средь бела дня. Психоанализ был изначально задуман как метод, позволяющий внести эти подавленные воспоминания в сознательную часть разума так, чтобы связанные с ними чувства можно было выразить и разрядить. Я убежден, что это является существеннейшей частью любой психотерапии. Прежде чем взойдет обогревающее и ободряющее нас солнце, мы испытываем воздействие предшествующего восходу полусвета зари грядущего дня. В терапевтическом анализе это называется инсайтом (буквально – озарением), внезапно появляющимся у человека тогда, когда свет сознания рассеивает тьму, царящую в его душе.
Будучи одной из разновидностей аналитической терапии, биоэнергетический анализ признает важность доктрины «познай самого себя». В процессе работы по самопознанию человеческое Я видится не только в
